— Как же, — всплеснула руками. — Вы же почти женаты были, а то, что… так это у всех бывает! Надо простить друг друга и жить дальше!

Антон сдержался, чтобы не засмеяться.

— Боюсь, у меня не настолько либеральные взгляды.

— Как это?

Саня, похоже, была готова отстаивать счастье подруги любой ценой, это даже вызывало восхищение… хотя, по большей части, такая жертвенность раздражала. Антон не был человеком, который обсуждает свои отношения с кем бы то ни было, он не спешил открывать душу или трясти своим нижним бельём. Душевный стриптиз — не его история.

— Как это? — повторила простодушная Саша. — Если ты бисексуал — ты очень даже либеральных взглядов!

— О, нет, боюсь, ты не представляешь, насколько мои взгляды консервативны, — грустно улыбнулся. — Я могу рассказать о своей «бисексуальности», раз это настолько животрепещущий вопрос, но в ответ жду такого же откровенного шага.

— Какого? — Саня выглядела заинтересованной. Всё-таки её несдержанность очаровывала, обезоруживала.

— Ты разденешься.

— Здесь? — огляделась.

Свет в номере был настолько яркий, что Саша ощутила себя выставленной на всеобщее обозрение. Номер просторный, она стояла как раз по центру круглого ковра с расходящимся по спирали рисунком. Как на арене цирка.

— И свет я не выключу, — добил Стрелецкий.

— Да зачем?! — вскрикнула, всплеснув руками.

— Мой интерес не более праздный, чем твой к моей бисексуальности. Честно говоря, до сегодняшнего инцидента в бане я думал, что ты стесняешься какого-то дефекта своего тела. Шрамы, неудачные татуировки, последствия пирсинга, любые из возможных вариантов, но на твоём теле нет видимых дефектов. Мне интересно, почему красивая молодая женщина стесняется себя?

Саша открывала рот и не знала, что сказать, хотелось одного — убежать. Спрятаться. Больше никогда не встречаться с Антоном, забыть всё что было, отформатировать кластер в головном мозге, отвечающий за память о Стрелецком Антоне Геннадьевиче. В то же самое время, совсем не хотелось уходить. Абсолютно. И даже хотелось раздеться, будь что будет. Хуже стать не могло.

— Для начала, я расскажу тебе кое-что о себе, — продолжил Антон. — Может, это поможет. Меня зовут Антон. Мне тридцать лет. У меня есть глаза, руки, всё это мне помогает определить формы женщины, даже если она прячется за вещами неопределённых фасонов. Я провёл с тобой две ночи и знаю особенности твоего телосложения. Поэтому мне интересно, чего конкретно ты стесняешься, есть ли что-то, что я не заметил.

— А…

— Раздевайся, Саня, — в тоне его голоса, в интонации, не было и толики юмора или намёка на лёгкость.

Приказ.

Саша переминалась с ноги на ногу и не могла заставить себя уйти. Руки сами собой потянулись к футболке и сняли её, оставив бюстгальтер. Лицо Антона мало что выражало, смотрел, не отрываясь, велел Саше прокрутиться вокруг себя, что она покорно сделала.

— Ты сказал, что расскажешь.

— Сказал, расскажу, — обошёл вокруг Саши, огладил взглядом и уселся в кресло, не заботясь о распахнутом халате. Мелькнуло бельё белого цвета и то, что совсем не скрывало это бельё… ткань прятала аккуратно остриженную дорожку волос и плотно облегала стоявший во всей красе член.

Саша стояла, не двигаясь, ничего сексуального не говорила, не делала, вряд ли выглядела привлекательно, а то, что под халатом, красноречиво говорило о том, что Антону всё нравится. Очень нравится.

— Итак, я учился в Швейцарии, в закрытой школе для мальчиков. Круглогодичное пребывание, полный пансион, привилегированное образование… когда тебе пятнадцать лет, а из доступных объектов вожделения — пара педагогов-женщин пенсионного возраста, тогда даже шкаф кажется приемлемым объектом сексуального удовлетворения…

— Тебя изнасиловали? — вырвалось даже раньше, чем подумала. Прикрыла рот ладонями и мотала в отчаянии головой, явно коря себя за слова.

— Нет, конечно, нет. Оставь эти слезливые истории доморощенным диванным психологам. Однако закончил я школу с чуть более широкими взглядами, чем, вероятно, этого хотелось моему отцу. Раздевайся, если хочешь знать дальше.

Саша потянулась к молнии на джинсах, попыталась изящно их потянуть вниз, они сползли вместе с трусами, пришлось подтягивать их на место, а стаскивая штанины, облокотиться на стул, иначе бы упала.

Стриптиз — не сильная сторона Саши… Антон улыбнулся, промолчав. Саша была признательна, что он обошёлся без комментариев. И без того, хоть проваливайся от жгучего стыда. Если бы Антон начал комментировать, Сашка бы умерла. А потом убежала к себе в номер и ещё раз умерла!

— А ты был за девочку или за мальчика? — неудобный вопрос, но стаскивать скини, пытаясь устоять на одной ноге, когда тебя откровенно разглядывает красивый мужчина, тоже не верх удобства!

— Никогда не перестану удивляться, почему именно это интересует наших людей. Многие гетеросексуалы охотно отдают это место в сексуальных играх с женщинами, а геи не имеют половых контактов подобным образом, но важно, важно, кто кого.

— Сравнил…

— Хорошо, снимай лифчик, Саня. Снимай, и я отвечу.

Саша расстегнула, как шагнула в ледяную воду, отбросила ткань в сторону. Антон набрал полные лёгкие воздуха и не дышал. Молочного цвета, тяжёлая, налитая, при этом упругая, с дерзко торчащими сосками, небольшими ареолами, грудь покачнулась и отозвалась ноющей болью в паху.

Сашина грудь была совершенством. Антон Стрелецкий официально был готов присягнуть верности этой груди, открыть трастовый фонд на её имя и выплачивать проценты с прибыли, как основному держателю пакета акций.

— Отвечай, — прикрыла руками грудь. Попыталась. Подобную красоту не так-то просто прикрыть ладошками, но и это вызвало раздражение в Антоне. Раздражение, которое странным образом возбуждало.

— Мой задний проход не пострадал, — проговорил быстро и раздражённо. — Убери руки, Саня!

— А дальше?

— Дальше? Дальше у меня была бурная молодость, я практически не жил в России, а там нравы… свободней, но не в этом дело, дело в действительно бурной молодости. У тебя бывало такое, когда ты просыпалась в постели и не знала имени того, с кем проснулась?

— А то! — Саша снова прикрыла рот ладонями. Кто же в таком признаётся?!

Антон улыбнулся одними глазами, не было похоже, что он удивился или осудил.

— Иногда я просыпался, не зная даже пол человека, с которым… заснул. Чаще мне везло, это оказывалась симпатичная девочка, в тех местах, где я отрывался, не встречалось несимпатичных девочек. Чаще, но не всегда. А один раз мне не повезло особенно сильно, надеюсь, я никогда не вспомню того, что было той ночью. С тех пор я не пью, избегаю случайных половых контактов, и мои партнёры сексуальном плане чаще всего женщины. Круг общения слишком тесный, скрыть похождения молодости не удалось бы, и, честно говоря, я не чувствую потребности оправдываться перед кем бы то не было. Я ответил на твой вопрос?