— Да плевать, нам нужна ты, — послышалась грубая речь.

— Я вас слушаю, господа охотники, — улыбнулась я, словно эта встреча была вполне ожидаемой.

В кругу шептались молодые парни, те, что помоложе: «Это та самая?» — «Да, на её счету десятки наших» — «Сука»… Прозвучало имя Захара, но ничего членораздельного я не расслышала.

— Ты пойдёшь с нами, — широко расставив ноги, объявил бородатый матёрого вида мужик.

— Нет, — без капли страха ответила я.

— Схватить её!

Мы закричали тут же, изо всех сил звали на помощь, якобы нас грабят. Почти сразу прибежали полицейские, стали разнимать. Да, я не убила и не покалечила никого, но и у них были связаны руки, непонятно, на что они вообще рассчитывали. Слабый ход, очень слабый… Или они просто хотели припугнуть, кто-то использовал так называемое психологическое воздействие на меня, играл, как с мышкой.

В университет нас подвезли на полицейской машине, мы сели пить чай в столовой и пытались завязать разговор.

— Ты молодец, — начала Ирма.

— Всё приходит с опытом. Видишь, оказывается, ты здесь не зря.

— Да… трудно тебе?

— Поначалу даже не пыталась себя обуздать, а потом… — я вспомнила, как чуть не убила Дилана. — научилась.

Однако было ясно, что инцидент не исчерпан и в покое меня никто не оставит. После сегодняшнего случая я должна была ждать их нового нападения и бояться. Ещё два месяца — и Ирма уедет обратно в Австрию; а меня, вероятнее всего, куда-нибудь отправят на лето, спрячут.

Дилан забрал меня после пар, отменил какую-то встречу. Он бы запретил мне ходить на учёбу, но ведь и дома я была в опасности. Решено было каждый день отвозить и забирать меня, везде ходить с Ирмой, даже в туалет.

Спустя неделю я немного расслабилась, успокоилась, тем более, было, о чём думать: в животе происходили какие-то процессы, шевеления. Я пока не ощущала, что полнею или становлюсь несносной, и всё же реальность вокруг меня менялась.

Это случилось в мае, перед июньской сессией. Мы шли перекусить после лабораторной работы, в коридоре было полно народу, я бегала глазами по знакомым лицам студентов. На лестнице мимо меня пробежала та девица, которая столкнула меня со сцены на дискотеке. Девочки узнали потом, что она не была студенткой нашего университета. Я не побежала за ней, но обратила внимание Ирмы, чтобы она запомнила лицо. И не зря.

Однажды мы вышли «по неотложным личным делам», я стояла у зеркала, мыла руки. За спиной появилась та самая девица. Я мгновенно повернулась к ней лицом, но она уже успела наброситься и воткнуть мне под рёбра шприц. Я тут же вытащила его и развернула его прямо ей в живот, нажимая её же пальцем, чтобы содержимое выдавилось.

Выскочила испуганная Ирма, секунду она оценивала ситуацию, потом оттолкнула загнувшуюся девицу к стене.

— Что это за вещество? — озверевшим голосом спросила я.

Девица со шприцем в руке шумно дышала, видно было, что она в истерике. Она достала мобильный телефон, коротко сообщила кому-то: «Я почти сделала, но уколота сама, что делать?», затем выронила трубку на пол и уже была не в силах поднять.

— Это яд? — спросила я.

Она закивала. Её тело свела судорога, она застонала и начала ёжиться, как от холода.

Мы вызвали скорую помощь сразу. По официальной версии мы нашли девушку, которая уколола себя шприцем в женской туалетной комнате. Мы вызвались сопровождать больную. Врачи отправили образец вещества на экспертизу. Приехала полиция, в сумке девицы нашли ещё одну ампулу с тем же веществом. Предположительно яд. Сняли отпечатки.

Пока мы сидели в коридоре приёмного покоя и ждали предварительного заключения врачей, я замёрзла, как будто в помещении было не двадцать пять, а ятнадцать градусов. Ирма недоуменно посмотрела на меня.

Я задрала кофту — на месте укола синело пятно. Видимо, какая-то капля попала в кровь.

Вышел врач, сказал, что девушка скончалась. Полицейские, двое молодых мужчин, начали расспрашивать все подробности произошедшего. Пришлось сказать, что девушка напала на меня со шприцем, но когда я её оттолкнула, вонзила его в себя. Каждое моё слово было записано на диктофон. Я пожаловалась на плохое самочувствие, попросила прощения и направилась к медсестре.

Меня усадили на кушетку (честно говоря, я едва удержала себя в руках, чтобы не лечь), взяли кровь из пальца и вены. Мне поставили капельницу, около часа я лежала прямо в этой проходной комнате, позвонила Дилану, назвала адрес больницы.

Мне вроде как прочистили кровь, я даже сходила в туалет без посторонней помощи. Ирма ждала в коридоре.

Предварительные анализы показали, что в моей крови не обнаружено ядов.

Но девушка-то умерла…

Позже выяснилось, что это был какой-то гематический яд, названия я не запомнила. До утра меня оставили лежать в палате. Дилан смог попасть ко мне только когда врач и медсёстры оставили меня в покое.

— Ирма уехала в общежитие, — сообщил он.

Я лежала, свернувшись калачиком и укутавшись одеялом, и оставила открытым только лицо. Озноб не прекращался.

— Я даже не знаю, как её звали и кто она такая.

— Это уже не важно. Тебе дали какие-нибудь лекарства?

— Нет, только капельница, недавно убрали… Всё, что они могли сделать, — это почистить мне кровь, никакого противоядия нет. Когда мне станет хуже, они переведут меня в реанимацию.

Три женщины, мои соседки по палате, прекратили свои разговоры, я почувствовала, что они слушают нас. Дилан тоже это заметил.

— Мне страшно… — шёпотом призналась я.

— Тебе лучше находиться под наблюдением врачей. Всё будет хорошо, капли яда недостаточно, чтобы отравить тебя. Ты отделаешься лёгким недомоганием, а теперь отдыхай, я навещу тебя утром, — либо он действительно наивно верил в то, что говорит, либо просто пытался успокоить меня и себя заодно.

Я на удивление легко заснула, несмотря на то, что закатное солнце ещё светило в окно. Во сне я снова обрела силу, мне виделось, что моему ребёнку (а это был сын) уже два — три года и мы спасаемся от врагов, я держу его за комбинезон в зубах и бегу. Я волк. Зима, везде лежит снег, дует сильный ветер, невозможно дышать, я просыпаюсь…

Меня душили подушкой. Самый глупый способ убить. Легче было просто всадить в меня пару кубиков того самого яда, но то ли ко мне послали неумёху, то ли это был очередной трюк, чтобы запугать меня.

Ногами я оттолкнула противника, вскочила, чувствуя, как во рту растут клыки, а на пальцах — когти.

Включили свет, женщины переполошились и закричали. Я бросилась на человека, душившего меня. Знакомое лицо, некто из охотничьей братии. Пришлось насильно успокоить себя и не убивать его. Он полулежал, упираясь головой в стену: ползти больше было некуда.