Дежурная медсестра вызвала полицию, но преступник сбежал, стоило нам на мгновение отвлечься.

«Теперь произошедшим точно заинтересуются дознаватели, заведут дело и прочее», — устало подумала я.

Поспать больше не довелось. Как можно было предположить, до рассвета меня и соседок по палате изводили вопросами, записывали, заставляли нас вспоминать мельчайшие подробности. Пришлось соврать, что того человека я видела впервые. Но как же так: два покушения за сутки на одну меня? И оба от абсолютно незнакомых людей? Как минимум странно и неправдоподобно.

Кроме того, дознаватель с пристрастием расспрашивал, кем мне приходился Павел Смирнов, студент выпускного курса медико-профилактического факультета, я честно ответила, что никем, что он встречался с моей подругой, но год назад они расстались.

Информацию обещали проверить и сообщили, что Павел скончался вчера от того же яда, что и девушка. Я ахнула. Всё это уже нельзя было назвать весёлыми студенческими играми. Ситуация запахла дымом. Тот, кто решил добраться до меня, взялся за это умело и всерьёз. Я чувствовала себя марионеткой в чужих руках, словно уже поймана. Кто-то пытался спровоцировать меня превратиться на людях, а заодно и убить кого-нибудь… Нападавшие были всего лишь расходным материалом. Похоже, ими управлял некто поистине жестокий и властный, или просто психопат.

Утром я хотела уйти, но мне не хватило сил даже позвонить Дилану, чтобы забрал меня домой. Утомлённая дрожью в теле, я впала в забытье. На завтрак не было сил идти, одна из женщин заботливо принесла мне маленький пирожок без начинки и компот, я с удовольствием, но, не ощущая вкуса, съела.

У меня ещё раз взяли все анализы, сделали ЭКГ, сказали, что моё состояние стабильно, но выписывать пока не стали. Разумеется, глупо было надеяться на то, что врачи помогут мне избавиться от действия яда, и всё же мне так хотелось жить, что я хваталась за любую возможность.

Мне показалось странным внешнее спокойствие Дилана, когда он узнал, что на меня снова было совершено нападение. Я прекрасно понимала, что он растерян и выбит из колеи, но зачем было скрывать подлинные эмоции? Имею же я право знать, что он думает обо всём этом и как планирует выйти из ситуации. Да, конечно, он забрал меня из больницы, но всю дорогу молчал, ехал быстро и резко, как будто торопился.

— Тебя не узнать… — начала разговор я.

— Со мной связался один человек и сообщил, что даже пара молекул этого яда убьёт тебя, если вовремя не принять противоядие.

— Филин?

— Да. Он требует отдать тебя им, иначе ты умрёшь.

— Они же этого и добивались, зачем я им теперь?

— Я не знаю. Наши службы уже ищут противоядие, пока нет результатов.

— Что ты намерен делать?

— Он позвонит сегодня в шесть вечера, я дам ответ. А сейчас я ещё не решил, — признался он.

— Может, они убьют меня не сразу? И тогда есть шанс, что наш ребёнок останется жив?

После моих слов повисла тишина.

Меня везли. Не знаю, какую многоходовку пытался разыграть Седой, но во избежание лишних рисков он запретил Дилану ехать со мной, и это решение никто не пытался оспорить. Кто там что говорил, я уже не слушала — просто лежала, разодетая в тёплую одежду и укутанная одеялом. Непрекращающийся озноб измотал моё тело, стало труднее концентрировать внимание на чём-либо.

Ах, да, меня везли. Личному водителю Владимира Александровича было поручено доставить меня к Волчьей горе и передать охотникам.

Если честно, есть разница: умирать в тишине или под пытками. Они решили отдать меня им, сами не зная, что там будет. Может, меня запинают так же, как ту молодую волчицу, которой я так и не сумела помочь? Или будут издеваться надо мной долго, в отместку за массовое убийство в заброшенной тюрьме? Плюс восемнадцатая жертва добавилась к списку моих «побед». Я выровняла счёт своих лет и убийств, как символично… Если уж умирать, то сыграв в ничью.

Было уже темно, когда меня привезли в назначенное место. Прямо на краю обрыва стояла огромная черная машина. Значит, меня уже ждали. Водитель вышел и направился к людям.

Отправив Дилану сообщение, что мы прибыли, я отключила телефон и оставила его в бардачке между передними сидениями. «Так будет безопаснее для всех. — решила я. — Хотя… Филин всё равно как-то узнал номер мобильного Дилана».

Кто-то открыл дверцу. Я, трясущимися руками хватаясь за сидения, выползла, но как только моё тело приняло вертикальное положение, сознание отключилось.

Больше о том вечере мне вспомнить нечего.

Я проснулась (не иначе сказать) в некой красно-бордовой комнате с режущими глаз белыми полосами подоконников, окна были зашторены, но сквозь ткань всё равно просачивался яркий свет. Похоже, наступил день.

Тело больше не знобило, от вчерашнего недомогания не осталось и следа. Увы, мне так и не удалось узнать, действительно ли мне дали противоядие, или это была всего лишь уловка Филина.

Сначала я не могла понять, где нахожусь: помещение было похоже на что угодно, но не на тюрьму. Свои надежды на то, что каким-то образом меня спасли свои, я задавила, только увидев решётки на окнах. Собственно, бежать я не собиралась, а сперва встала на ноги, чтобы найти туалет. В так называемом номере оказались даже ванна и душевая кабинка с электрическим обогревателем. Когда я закончила приводить себя в порядок, в комнату вошли люди: две девушки-человека и очень крупный мужчина-волк.

«Волк!» — отозвалось в моей голове.

Я смотрела на него ошалевшими глазами, и немой вопрос так и не решился слететь с губ. Возможно, он наш агент-разведчик на стороне врага? По его лицу можно было прочесть, что вряд ли, к тому же иначе службы узнали бы о нахождении второго входа в Верхний Волчок гораздо раньше меня.

— Господин ждёт вас отобедать с ним, — с явными нотками страха в голосе начала первая.

— Господин, значит… — нагло и с усмешкой проговорила я. На самом деле мне было не то чтобы жутко, но непонятно, что же значит вся эта любезность.

Я решила быть зеркалом Филина, каким бы мерзким на вид он ни был. Раз он оставил меня в живых, то, вероятно, с дальним прицелом, что я перейду на его сторону. Понятно, что это было лишь предположение. Мой мозг судорожно пытался соображать.

«Наверняка он начнёт приводить преимущества своей жизни, покажет, чего достиг, станет давить на жалость, вспоминая, как с ним обошёлся клан, проведёт параллель между мной и им…»

Так называемый господин, разумеется, начал трапезу до моего появления. Его манеры были варварскими, впрочем, это не расходилось с моим мнением о нём, которое сложилось ещё до нашей встречи.

— А, Диана! — сказал он, жуя мясо.

— А, дядюшка Стас! Вот и свиделись! — я изобразила деланное радушие на лице.