еду не было никакой необходимости, потому что уже через несколько минут появились официантки с тарелками, уставленными сосисками, настолько набитыми свининой, телятиной и беконом, что их кожа была готова лопнуть, как жилет толстяка.

“Они сделаны здесь, на месте, с нашей собственной секретной смесью специй, - заверил своих гостей хозяин, который лично следил за тем, чтобы все было по вкусу доктору Груберу. - Мы сами коптим их над щепками, специально подобранными по их ароматическим качествам.”

Сосиски подавались нарезанными над грядкой гарнира: картофельное пюре, сдобренное сливочным маслом и сливочным голландским молоком, смешанное с мелко нарезанным луком и капустой. А еще были стаканы холодного, пенящегося "Хайнекена", сваренного всего в двадцати километрах отсюда, в Роттердаме. Сытная еда и обильное пиво быстро наполнили мужчин хорошим настроением.

Шредер был в прекрасной форме. Он настоял на том, чтобы усадить Шафран рядом с собой, что заставило Элиаса направиться прямиком к месту с другой стороны от нее. Большую часть трапезы она чувствовала себя зрительницей на теннисном матче, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, в то время как мужчины старались превзойти друг друга в проявлениях ума и остроумия, произносимых по-немецки, ибо они говорили на языке правителей.

Даже на Марлиз эти двое не произвели бы впечатления, сказала себе Шафран. Но я полагаю, что она будет чувствовать себя обязанной выглядеть так, как будто они сбили ее с ног.

Воодушевленный тем, что он считал проявлением девичьего энтузиазма, Шредер говорил о неизбежном триумфе германской военной мощи.

“Пусть вас не вводят в заблуждение наши так называемые отступления на Восточном фронте,-сказал он ей. “У меня есть достоверные сведения от друзей в Берлине-людей, которые в состоянии знать факты, - что фюрер просто играет с большевистским сбродом. Скоро мы отправим Иванов ко всем чертям.”

- Марлиз считает победу на востоке само собой разумеющейся, - сказал Элиас, желая показать, насколько он ближе к женщине, из-за которой они сражались. “Ее интересует уничтожение британцев.”

“Неужели это так?- Осведомился Шредер, понимающе подмигнув.

Шафран кивнула. “Да . . . конечно, я презираю большевиков, они всего лишь недочеловеки. Но я ненавижу англичан за то, что они сделали с моим народом, и за то, как они обращались со мной.”

“Вы бы слышали, как она осуждает зло англичан, - сказал Элиас. “Могу вас заверить, Шредер, что у нашей Марлиз за этим хорошеньким личиком скрывается блестящий умишко.”

“О, пожалуйста, Герр Элиас, не дразните меня!- Шафран хихикнула. Она повернулась, чтобы посмотреть на Шредера и сказала: “Он не имел в виду. Я обычная, простая девушка.”

Элиас пристально посмотрел на Шафран, а затем перевел взгляд на Шредера, который улыбался с похотливым самодовольством.

“О да, - сказал Элиас, забыв о своем обычном раболепии по отношению к немцам, - вы можете возглавить Голландию в том, что касается поимки евреев. Но мы в Бельгии знаем, как ловить шпионов.”

Шредер отмахнулся от похвальбы легким движением руки. "Я поздравляю своих коллег с их успехами”, - сказал он. - Но у нас в Голландии есть преимущество не только перед евреями, но и перед шпионами. Полицейское крыло СС, работавшее совместно с майором Гискесом из Абвера, к настоящему времени арестовало пятьдесят агентов, посланных англичанами в рейхскомиссариат Нидерланде. Почти все они были схвачены при высадке, потому что эти шуты в Лондоне понятия не имели, что так называемые "бойцы Сопротивления" в Голландии, с которыми они имели дело, были нашими собственными радистами. Мы изъяли огромное количество оружия, взрывчатки, радиоприемников и денег. У нас есть их полный план организации Сил сопротивления в Голландии. Мы знаем каждую деталь их набора, обучения, развертывания и персонала. Короче говоря, у нас есть все. Это полная победа. Что вы об этом думаете, моя дорогая Марлиз?”

“Э-э-это . . . удивительно. Шафран была так потрясена услышанным, что едва могла говорить, но молилась, чтобы ее заикание с широко раскрытыми глазами было воспринято скорее как благоговение, чем ужас. “Никогда не думала, что услышу что-то настолько невероятное. Как. . . как вы это сделали?”

Шредер усмехнулся. “Ну, это было бы равносильно разглашению профессиональных секретов . . . но вы можете поверить мне, что прошло уже много времени с тех пор, как голландский департамент того, что англичане называют своим Руководством специальных операций - СОЕ, отправил или получил сообщение, которое мы не читали и не отвечали сами себе.”

“Я . . . От всей души поздравляю вас, - процедил Элиас сквозь зубы.

- Шредер коротко кивнул в знак признательности и добавил: - Кстати, о британцах, у нас в подвалах под Бинненхофом хранятся три их последних подарка. На самом деле мы рассчитываем завершить их допрос сегодня вечером.- Он посмотрел на часы. - Почти девять часов. Мне пора идти.”

Шредер посмотрел на Шафран. “Может быть, вы составите мне компанию, фрейлейн Марэ? Разумеется, я не могу позволить вам присутствовать на допросе. Но вы можете посмотреть на заключенных в их камерах. Может быть, вас позабавит зрелище жалких негодяев, которых эти глупцы в Лондоне послали в качестве своих шпионов и диверсантов.”

“Я не уверен . . .- Начал было Элиас, но Шафран сказала: - Спасибо, Карстен, я бы очень этого хотела.”

- Отлично, - ответил Шредер. “Не волнуйся, Элиас. Твоя, ах . . . коллега будет в безопасности со мной.”

•••

Шредер подождал, пока Шафран скрылась в дамской комнате. Она вернулась с освеженными волосами и лицом, в шляпе и перчатках. Они вышли на улицу в поздние вечерние сумерки. Улицы были пустынны, воздух был теплым и неподвижным, а затемнение означало, что нигде не было видно света.

Шредер предложил Шафран руку. Взяв его, она сказала: “Здесь так тихо. Мы находимся в центре столицы, и это похоже на город-призрак.- Она удивилась, почему Шредера не сопровождает телохранитель.

“Я знаю, - сказал Шредер низким гортанным голосом. “Мы здесь одни, и никто нас не потревожит.”

По обеим сторонам плаца стояли здания, но третья, обращенная к Бинненхофу, была открыта. Шафран посмотрела через прямоугольное церемониальное озеро, известное как Хофвейвер, на старые здания парламента, возвышавшиеся на дальнем берегу, где высокие стены и крутые крыши сливались в неясную пурпурно-серую массу в сгущающихся сумерках.

Это была короткая прогулка вокруг Ближнего конца Хофвейвера до ближайшего угла Бинненхофа. Но Шредер повел ее