Так что ночные схватки для константинопольцев были не в диковинку. Главное, чтобы с первым лучом солнца в столице было все спокойно. Поэтому все нужно было завершить быстро. Значит, должно быть хорошо все спланировано.

Но хитроумный план тут же выскользнул из большой головы главного макелария, едва он повел свое войско по ночным улицам. Тут же его стали со всех сторон дергать то командиры отрядов, то лазутчики, то кто-то из уважаемых мясников, а то и наемник, недополучивший нескольких монет. Все это очень скоро вывело главу корпорации из себя и заставило беспорядочно метаться из стороны в сторону, отдавая противоречащие друг другу приказы. Итогом стало то, что войско макелариев вышло к портовым кварталам по разным улочкам и в разное время.

И тут же отряды войска Андроника столкнулись на улицах Влагна[177]с отлично вооруженными защитниками порта. Среди бродяг, выделялись умелые воины в превосходных доспехах, владеющие оружием с детства. Кого успели нанять богачи портовых кварталов – варягов, русичей, франков или швейцарцев – времени не было выяснять. Щиты столкнулись со щитами. Зазвенели мечи и пали первые раненые и убитые.

Андроник метался от улицы к улице и везде наблюдал один и тот же рисунок боя: узкие, кривые улицы, перегороженные щитами, ощетиненные мечами и копьями.

– Да где же ты? Где?! – наконец взревел глава корпорации макелариев.

– Я здесь! – раздался разыскиваемый голос, и макеларии расступились.

– Я же велел тебе надеть доспехи! – гневно крикнул Андроник.

– И этого достаточно, – уверенно произнес Гудо, подняв вверх «топор русичей».

– Тогда….

Глава макелариев театрально приглашающе указал обеими руками на вражескую стену щитов.

– Пошли! – приказал Гудо, и перед ним выстроились четверо обученных ним щитоносцев.

Именно столько и нужно было, чтобы вплотную подойти к стене вражеских щитов и отбив первые сильные удары копий, расступиться, прижавшись к стенам домов и заборов. Тогда в бой вступил Гудо. Три взмаха и три удара хватило на то, чтобы расколоть три крепких щита, а державших их опрокинуть в пыль грязной улицы. Этого оказалось достаточно для того, чтобы и остальные щиты были брошены к ногам «человека в кожаной личине». Бежавшие от страха портовые бродяги даже сбили с ног командовавшего ими умелого воина, которого тут же добили бросившиеся им в след мясники.

Оборона порта дала первую трещину. Но сражение на городских улицах имеет одну важную особенность – опрокинутый и бегущий отряд не ослабляет войско, не вызывает в нем панику и желание покинуть поле битвы. На других улицах сражение продолжается и все более ожесточается.

Еще дважды пришлось Гудо прорубить вражеские стены щитов, но их было гораздо больше.

– Это затянется до утра, – тяжело дыша, сказал он Андронику.

– До утра все улицы должны быть очищены от трупов, а кровь смыта или засыпана песком… – дважды повторил наставления Никифора покрытый чужой кровью глава корпорации макелариев, – Граждане Константинополя могут догадываться, но не знать что произошло. А мои люди уже устали… Подпалить бы все здесь… Да нельзя.

– А что защищают эти люди?

– Порт и портовые склады, – устало ответил Андроник.

– Так зачем нам захватывать улицы? – пожал плечами Гудо. – Нужно всеми силами идти в порт и не ввязываться в бои на улицах.

– Верно! – ударил себя по лбу глава корпорации макелариев. – Он так и говорил… О, моя глупая голова! Он мне несколько раз говорил…

– Кто говорил? – с некоторым любопытством спросил Гудо.

Андроник только рукой отмахнулся.

Уже через час голова войска макелариев втиснулась на портовую площадь. Впереди войска шел человек с высоко поднятым знаменем корпорации, знаменитым «топором русича». Может, каким чудом вернулись многие из портовых бродяг, защищавших улицы, а возможно еще оставался их резерв, но войско макелариев на площади встретили вражеские ряды.

– Последний бой, мои макеларии! – воскликнул их глава, став к ним лицом, а к врагу, пренебрежительно, спиной. – Мы должны с ними покончить до утра. Порт, склады, таверны – все будет наше. Мы снесем эти трущобы, а на их месте построим достойный дом для каждого из вас. Вперед, мои храбрецы! Последний бой!

Но уставшие мясники не сделали и шага. Они с напряжением в глазах всматривались на то, как правильно умелые наемники в первом ряду держат щитовой строй. А за их спинами ставало все больше и больше местных жителей, готовых кровью отстоять свои трущобы. Более того, едва познавшие вкус победы макеларии вдруг в беспокойстве расстроили ряды и подались на несколько шагов назад.

– Что с вами, мои храбрецы? – не понимая, воскликнул Андроник.

Желая увидеть то, что так обеспокоило его войско, глава макелариев резко повернулся. Теряя уверенность, он тут же увидел стоящего посредине площади крепкого мужчину в вызывающей одежде из красной кожи.

– Кто ты?! – воскликнул Андроник.

Но вместо ответа мужчина взмахнул рукой, и громкий хлопок не оставил сомнения. Это был вселяющий страх в сердца макелариев кнутобоец со своим страшным оружием.

* * *

– Где ты? – в отчаянии воскликнул Андроник, – Где ты?

В оглушительной тишине, что заставила замереть каждого, послышалось тихое:

– Расступитесь.

С небывалой поспешностью ряды макелариев разошлись, и из их глубины все в той же оглушительной тишине послышался жуткий звук скользящего по булыжникам площади железа.

Визжащее на точильном камне лезвие убийственного оружия не могло в этот напряженный момент даже сравниться со звуком, что издавал «топор русича», умело скользящий у ног Гудо. Даже сноп искр соприкасающегося железа и точильного камня не вызывал бы такого страха, как нечастые, но очень яркие огоньки, отскакивающие от лезвия огромного топора. Сражающиеся, в подавляющем большинстве своем константинопольцы, всегда жадные до развлечений, тихо застонали. Им предстояло невиданное до сих пор зрелище – поединок всесокрушающей мощи холодного оружия, доставшегося, как трофей, от могучих русичей, и невероятного по эффективности в умелых руках гибкого копья. Сотни факелов тут же выступили вперед с обеих противоборствующих сторон и залили площадь едва ли не солнечным светом.

– Я здесь! – поравнявшись с главой корпорации макелариев, произнес человек в кожаной личине, облаченный в кожаную куртку того же коричневого цвета, что и его головной убор.

Андроник не найдя ни единого подходящего для этого случая слова, вялой рукой указал на кнутобойца.

Гудо кивнул головой и к ужасу, и даже к разочарованию всех присутствующих вручил главному макеларию главное знамя его корпорации. Совсем растерявшийся Андроник, округлив глаза, уставился на «топор русича» в собственных руках: