К чему бы это?

Самое противное, что оставалось только ждать и быть готовым в любое мгновение отреагировать на резкое изменение обстановки…

Но мысли всё равно вернулись к моему нынешнему положению.

По большому счёту арестовывать – и тем более зачищать! – меня не было смысла: в этой войне профессионалами, которых насчитывалось не так уж и много, старались не разбрасываться. А после того, что я сумел продемонстрировать – и особенно стараниями Валнака – успел приобрести среди ополченцев очень специфическую репутацию «скрытного, но своего и правильного спеца с островов, который ищет пропавшую дочку своего начальника». К тому же все пришедшие со мной добровольцы – в том числе и Тиана – почти в один голос изъявили желание воевать вместе со мной и хотели видеть мою скромную персону в роли непосредственного командира.

Вот так…

Вятко Смурной, как нормальный руководитель фактически иррегулярного подразделения, чётко отслеживал настроения в своём отряде и утвердил решение контриков проверить меня на передовой, о чём и объявил на большом построении, чем вызвал общее одобрение.

Хотя именно сейчас, по прошествии недели, моя обострённая интуиция буквально орала, что не всё так просто, и меня опять втянули в какой-то мутный расклад. Какие-то недоговорки, иногда всплывающие двусмысленные фразы, некоторое нелогичное развитие ситуации…

Мне здесь явно отводилась то ли роль наживки, то ли ещё что-то, но не выше пешки, которой готовы пожертвовать…

Видимо, торки умудрились ночью посадить где-то своего наблюдателя на нейтралке, и наше передвижение в тыл не осталось незамеченными – визг падающих мин и громкие хлопки взрывов стали очень неприятным сюрпризом. Причём тут по нам работала чуть ли не целая батарея средних восьмидесятимиллиметровых миномётов. Хорошо, что первый залп они положили метров на сто левее, и пока наблюдатель докладывал результаты и давал коррекцию, мы с Орином успели юркнуть в небольшой овражек и там спрятаться от полного накрытия.

По интенсивности огня стало понятно, что зверюшки заскучали и наконец-то нашли какое-то развлечение – раскатать сменившихся с позиции ополченцев. Да и если говорить откровенно, то у них были для этого все шансы: неплохо просматриваемое и простреливаемое пространство, правда, изрезанное сетью небольших оврагов, по которым мы как раз и пытались уйти в тыл, давало почти идеальные условия. Засыпали нас минами очень качественно, и могу сказать, что перетрусил я основательно. В такую передрягу давно не попадал, когда остаётся только лежать, молиться богу и надеяться, что очередная свистящая железка не упадёт прямо на тебя и не разорвёт в клочья сотней горячих кусков металла.

Хорошо, что чуть позже и наши проснулись: со стороны позиции, где остался Батюшка, захлопал пулемёт, а из-за холма ударили наши миномёты по ранее разведанным позициям. Обстрел нашего убежища резко ослаб, и мины стали рваться в основном на наших позициях, откуда мы недавно сменились.

Всё это продолжалось не меньше часа…

При очередном затухании перестрелки мы попытались перебежками покинуть проклятое место, но по нам открыл огонь торкский пулемёт, не давая высунуться, и потом, чуть позже, к охоте присоединился невидимый снайпер, который точно устроил себе лёжку где-то в нейтралке и явно был укомплектован глушителем и неплохим прицелом.

А вот это уже очень насторожило – такими вещами пользовались только высокооплачиваемые наёмники…

Мой напарник всё же умудрился словить пулю в ногу, но, скрипя зубами и кольнув обезболивающее шприцом-тюбиком, всё же перевязывал себя сам, хотя артериальное кровотечение говорило о том, что времени у нас осталось не так уж много.

А перестрелка затягивалась…

Я попытался для разведки обползти небольшой холмик через кусты и снова чуть не получил пулю в голову от невидимого снайпера. Ситуация была вообще идиотская: вроде как эта зона не попадала в сектор обстрела противника, но всё же пуля прилетела и заставила юркнуть обратно.

Хотя все эти пострелушки были больше похожи на желание не пристрелить, а удержать на месте, не давая высунуться.

Неужели вот оно? Наживка сработала?

Матерясь, я скатился вниз и пополз обратно к бледному от потери крови Орину.

– Ну что? – еле прошипел он.

– … – ответил я, скомпоновав весьма сложную матерную конструкцию.

– Вот теперь и я верю, что ты с островов, Рысь, только там умеют так ругаться. Что там?

– По нам работает снайперская пара, причём – с разных направлений.

– Вызови наших. Как командир разрешаю нарушить радиомолчание…

– Я бы рад, да весь эфир забит помехами – тут явно работаю профессионалы. Вон как всю радиосвязь подавили.

Орин, несмотря на боль и потерю крови, оскалился:

– Неужели клюнули…

Хм…

И почему меня это не удивляет?

Несмотря на весьма неоднозначную обстановку вокруг и непрекращающийся грохот взрывов, я решил прояснить ситуацию.

– Может, пояснишь мне, конспиратор, во что мы вляпались, и зачем тебя ко мне приставили?

Орин, бледный от боли и потери крови, как-то виновато посмотрел на меня и сказал:

– Тебя заказали.

– Не понял?

– Та девка-агент – которую ты завалил – оказалась из очень непростой семьи. Её папаня поднял все свои связи у торков и посулил огромную премию за твою голову.

– Ого! И мне ничего не сказали?

– Мы до последнего момента тебе не доверяли…

Договорить он не успел – если до этого близкий грохот взрывов миномётно-артиллерийского обстрела воспринимался как жутко страшное и неприятное действо, то начавшееся дальше просто заставило вжаться в землю, лежать и тихо материться.

Со свистом на наши позиции посыпались снаряды системы залпового огня и, судя по плотности, тут работал не меньше чем дивизион, а может быть – и не один. Даже вскользь брошенного взгляда было достаточно, чтобы понять элементарную вещь – за нас взялись серьёзно.

Густые клубы дыма заволокли и наш взводный узел обороны, и соседние по фронту позиции, и огневую точку на холме, с которой по идее должны были прикрывать наш отход…

Помимо этого, судя по ярким вспышкам, прямо сейчас наносился массированный артиллерийский удар и куда-то вглубь наших позиций, что полностью исключало возможность какой-либо помощи. А по негустым зарослям, лежащим между нами и спасительным оврагом, торки открыли миномётный заградительный огонь.

Даже незнакомому с военной наукой человеку было бы понятно, что это всё должно предшествовать серьёзному наступлению. Мощный комбинированный удар по давно разведанным позициям народного ополчения впечатлял…

В голове мелькнула шальная мысль, что именно сейчас – самый подходящий момент для нашего захвата.