чи-при. – Вот сюда, головой вперед. Обычно здесь пилота нет, но если есть – он управляет дроном лежа.

– Заправлены? – усомнился Груббер.

– Вы считаете, мне нужен столь дешевый обман? До Лерона-прайм с умеренным ускорением вы доберетесь за пару дней. Воздуха хватит. Литр энергетического коктейля в аварийном запасе. С остальными удобствами помочь не могу – это ваш выбор.

– Они первые, – Груббер кивнул на единорасцев. – Стартуем одновременно.

– Как угодно. Вот эти два, пожалуйста, – чи в упор уставился не Семена, – Если конечно вы тоже сделали свой выбор.

– Давай, Чистоплюй. Бертье, вон в тот. Ну, шевелитесь, schneller, schneller!..

Он серьезно нервничал, неофициально уполномоченный инспектор Груббер. Нет, больше – понял Семен – он на последнем взводе. Одно неверное движение, одно слово и рука дрогнет на пульте… Так почему же Чистоплюю на это, простите за каламбур, чисто наплевать?

– Ты за этим все устроил? – тихо произнес он, поворачиваясь к надзирателю за справедливостью. – Чтобы я тоже сделал выбор?

– Конечно, нет. Лишь для того чтобы ты его осознал.

Семен кивнул. Он не удивился бы, если б так все и было.

– Вчера ты говорил, что у нас совсем нет времени. Почему?

– Потому что пять усредненных суток тому назад прозревшие передали нам координаты новой планеты, и заказ на пятьдесят тысяч тонн пирокинетика. Вчера мы должны были его доставить.

– Они впускают в наш «барак» кого-то еще?

– Боюсь, что не впускают, а зовут. Для первого контакта обычно хватает три-пять тысяч тонн: пока поверят, пока воспримут, пока переделают первый десяток кораблей… а то и вовсе корабли поставляем мы – для комплекта. Пятьдесят тысяч – очень большая партия. Это значит, что новички уже сейчас могут воспользоваться такой прорвой топлива. Им есть куда его загрузить.

– Допустим. И что с того?

– До начала вашей войны самый сильный флот был у леров. Теперь – снова у леров. Зачем прозревшим понадобился еще один, да еще совершенно чужой? Вспомни, землянин, как вы сами ворвались в наш «барак». Как вы вцепились в первого же подвернувшегося противника, и почти поставили его на колени. Как готовились наводить свои порядки, ни чего не зная об устройстве нашей маленькой вселенной! Вспомни эту историю и подумай. Все вы – подумайте. И если вы не круглые идиоты, вам станет так же страшно, как и мне.

Да, Семену было что вспомнить, девять лет войны – не хрен собачий. Но он не стал. Думать он тоже не стал. Чего тут думать, все ведь и так ясно. Нет?

– Филл, – позвал он не, оборачиваясь. – Я не лечу. Ныряй в дудку и рви когти, пока не опомнились. Тебя ведь устраивает пятьдесят на пятьдесят?

– Рехнулся? – рявкнул груббер. – Ты моя страховка! Залезай живо, oder ich reduzieren unsere Chancen auf null!!!

Он выставил перед собой пульт, словно пистолет.

– Только не этим, – Семен качнул головой. – Он не работает. Я прав, надзиратель?

– Разумеется. Я собирался дать тебе пищу для размышлений, а не убить.

– Отпустите его. Это мое последнее условие. Если игра идет по таким ставкам – он вам не интересен.

– Вот это и есть ваша страховка, коллега, – согласился надзиратель, глядя на Груббера. – Вы действительно не интересны. Отправляйтесь на Лерон, или куда там вы собирались. Хоть к Единому в гости. Ваша мышиная возня утратила всякую важность даже для вас, хоть вы этого еще и не поняли.

И Груббер скис. На глазах, в один миг. Расслабил цепкую оперативную хватку, и из действующего, хитрого и умелого агента самого могущественного департамента на Земле сразу превратился в агента отставного – уже лет двадцать на пенсии.

– А знаете, что? – произнес он. – В конце концов, мне тоже плевать. Если это такой способ от меня избавиться – у вас получилось. Не стойте под дюзами, ждать не буду!

Груббер швырнул пульт под ноги надзирателю и на удивление ловко погрузился в узкий люк кабины.

– Мадемуазель? – осведомился чи-при, указывая на соседний дрон.

– Я? – изумилась та. – Н-нет!.. Мне не плевать! Я остаюсь!

Она тоже швырнула свой инструмент под ноги надзирателя (тот ощутимо вздрогнул), и шагнула ближе к Семену.

– Мы с самого начала в этом деле, – сказала она уже ему, не чи. – Каждый по своему – да? Посмотрим, чем кончится?

Он медленно кивнул. Просто потому, что не смог решить, где опасней – на палубе огромного справедливоносца, судя по всему готовящегося сунуться в пекло, или в крошечной кабинке одноместного дрона среди бескрайней пустоты под управлением далеко не самого умелого пилота.

– Обязательно посмотрим. Если только чи не наврал и действительно поможет мне вспомнить.

– Что вспомнить, Сема?

– В этом и загвоздка, Жус. Я понятия не имею.

– А с тобой вечно так… Слушайте, давайте, правда, отойдем! Он же сейчас включит мотор!

***

Тьма над головой… Лишь непроглядная, вязкая тьма. Ее не бывает – такой тьмы. В других местах – не бывает. Разве что в коридорах лерской базы снабжения, когда вырубилось наконец освещение… Или в облаках пыли и обломков, когда надо просто сидеть и ждать проходящий мимо конвой… Но, нет. И там – по-другому. Там есть звезды. За километровой твердью астероида, за клубами космического мусора – они там есть. А здесь – нет. Ни единого лучика, ни малейшего сполоха над головой. Только под ногами. И острая, режущая ножом уверенность – туда, где звезды, уже вернуться.

Порог небытия. Тонкая пленочка между «есть» и «нет». Между «было» и «больше не будет». Самое место для человека в этом безумном мире. Ты рассчитывал на большее? Ты поднимался с колен? Ты стремился ввысь? Так посмотри, попробуй на вкус – ты стремился сюда. Это то, чем, в конце концов, кончится все, что ты знаешь.

Лишь вязкая непроглядная тьма над головой…

– Сема, ты боишься? – прошептала Жустин.

Тот помедлил, честно оценивая ситуацию в организме.

– Нет. Ты же знаешь, мне плевать.

Она вздохнула.

– А я боюсь. Зуб на зуб не попадает.

– Потому что ты не знаешь, что мы там увидим.

– А ты знаешь?

– Я – знаю. Но не помню. Потому мне и плевать.

– Сволочь надзиратель, – Жустин завозилась, устраиваясь в кресле, как бывало, с ногами. – Мог ведь и это вытащить.

– Вытащить и показать мне – не одно и то же.

Она подумала мгновенье. Потом уверенно кивнула:

– Вот я и говорю – сволочь.

И, прищурившись, она покосилась за спину, словно надеясь через три отсека и четыре переборки крохотного кораблика разглядеть развернутый в оперативный порядок ордер справедливоносца «Заря в преисподней» с боевым охранением.

…– Я помогу тебе