до восемнадцатого знака после запятой за десять петаметров при снижении до семи световых. Итерационный алгоритм я позже напишу, выговаривать долго. Да, на финише торможение до релятивистской обязательно, иначе не впустит.

Чи-при порывисто шагнул ближе.

– Ты играл со мной, – произнес он. – Все это время. Невозможно чтобы человек столь идеально сбалансировал вокруг себя интересы четырех миров! Но… Ты это сделал?

– Не усложняй сущее, надзиратель. Твои мозго-техники сделали все как надо, но этот кусок памяти не был голосом или картинкой, которые можно показать на экране. Он вообще ни чем не был. Ни чем кроме смерти. В том ледяном коридоре я, наверное, все-таки умер, и не спрашивай, падре, как оно там с глазу на глаз с Единым – не помню. Только эти цифры. И еще – что я должен вернуться туда один. Справедливоносец с эскортом Прозревшие к себе не приглашали.

Самое смешное было в том, что ему поверили. И сразу, без глупых возражений принялись прорабатывать именно такой план.

А потом оказалось, что в ангарах справедливоносца есть не только боевые дроны.

– Забирай, человек, – хмуро произнес надзиратель. – Я даже не буду просить тебя быть осторожным, этого трофейного хлама у меня полно.

– Конечно, не будешь, – ответил Семен, любовно похлопывая по опоре диверсионного корвета ограниченной автономности. – Если что, сам же мне ракету в корму и всадишь. Не тушуйся, справедливый, я бы так и сделал. Это хороший план.

– Сема, – сказала Жустин. – А насчет тебя одного, это ты хорошо запомнил?

– Хочешь проверить мою память?

– Нет, хочу сохранить свою. Если оставишь меня здесь, кто знает, к какой мне ты вернешься?

Семен кивнул, повернулся к чи-при.

– Я увожу с собой либо ее, либо твою церебро-машинку. Извини, заложник из нее у тебя не получится.

– Заложник не обязательно должен быть у меня на борту Чистоплюй. Если тебе не жаль свою женщину, забирай и ее. Про ракету в корму ты помнишь…

Про ракету он помнил. Собственно и ракеты не понадобится, у справедливоносной группировки наверняка найдется сотня способов быстро и надежно уничтожить одиночную малоразмерную небронированную цель в условиях прямой видимости и ограниченной способности к маневрированию. Достаточно вспомнить фрегат содействия на лунном рейде, вспоротый через все брюхо своими собственными двигателями, чтобы окончательно утратить соблазн раствориться в реликтовом «рельефе» и слинять по-тихому в нейтральные пространства.

Так что про ракету он помнил. А вот про вселенскую тьму над головой он помнить не мог. А надзиратель попросту не мог о ней знать. Что случиться, когда кораблик сбросит скорость до приемлемой четвертьсветовой и воткнется в черное ничто? Как тогда быть с визуальным контактом? И как поведет себя чи-при? Черт возьми, как он поведет себя прямо сейчас, когда возвращать двух человек в их скорлупке уже поздно, а угроза утратить контроль все реальнее с каждой сотней мегаметров?

Семен украдкой вздохнул. Жустин боится, это видно невооруженным глазом. Но, возможно, она боится не того.

– Что ты собираешься делать? – произнесла она.

– В каком смысле?

– В том самом. Что ты будешь делать, когда мы окажемся на той стороне?

– Ну… – он почесал в затылке. – Ты же слышала. Замер параметров среды, определение вероятного направления коридора, обнаружение материальных объектов… Плюс попытка передать все это на «Зарю». Им надо знать условия, при которых возможен вход в коридор…

– Сема! – Нервное напряжение сказывалось, окрик вышел слишком резким. Жустин сделал глубокий вздох, и продолжила спокойней. – Семен, я не спрашиваю, что о чем вы договорились с чи. Я спрашиваю о том, что будешь делать ты.

– В каком… смысле? – тупо повторил он.

Она снова вздохнула но уже с совершенно другим выражением на лице.

– Боже Единый, как мы с тобой два года продержались? Когда же ты начнешь соображать, Сема? Неужели ты правда решил что чи, лер и дроффа – трое хитрых заговорщиков, за каждым из которых стоит мощь всей его планеты – отпустили тебя к их заклятым друзьям прозревшим? В одиночку? На переговоры?

– Не решил! – огрызнулся Семен. – Я конечно тупой наемник, Жус, но как раз в эту фишку я секу. Мы с тобой пробный камень. Зонд, который должен показать, как войти в коридор. Все нужные параметры они замерят и без нас, прямо оттуда, – он указал большим пальцем себе за спину. – А потом подожгут пирокинетик в топках, и нам придется очень постараться, чтоб не угодить в замес, который они устроят прозревшим.

– Замес? – Жустин прыснула нервным смешком, но тут же зажала себе рот ладонью. – Сечешь, значит, фишку, наемник? Да не будет ни какого замеса, Сема! Это будет всего лишь сделка. Сперва возможно шантаж, наезд, угрозы… Но в конце концов всего лишь сделка. Чи-при не собираются воевать с богом, они собираются слегка надавить и договориться. Ты хоть представляешь, что станет с населенным космосом, если пирокинетик поступит в продажу по рыночной цене? По цене, которую станет диктовать вырвавшийся из узды монополист? Я, например – не представляю. Знаю лишь, что если чи смогут выбирать, кому и на каких условиях продавать топливо, они станут хозяевами галактики. Помешанными на справедливости и равновесии хозяевами, и тогда про благородные сказочки о слишком рано связанных друг с другом мирах лучше забыть сразу. Как оно тебе понравится?

Семен задумчиво посмотрел в потолок.

– Боюсь, тогда наше скромное лунное предприятие придется закрыть, – философски предположил он.

Жустин подозрительно покосилась на него, и, не удержавшись, снова хихикнула.

– Тфу на тебя… Дурак!

– Ага, – согласился он. – А дроффа? Птенец-то с чего в это полез? Да еще вопреки воле Воспарившего?

– Шоб я хоть чего-то знала за дроффа! – экспрессивно сообщила она. – Предположительно – он собирался сделать нечто подобное. Найти прозревших, встретиться, договориться. Пирокинетика у них нет, но есть гравилин. Уже не туз, но все равно козырек из марьяжа, тем более что они, кажется, научились делать из него оружие. Плюс, возможно, особенности менталитета и какие-то свои философско-расовые заморочки. С птиц, боготворящих легенду о том, как они разучились летать, еще и не то станется. Так что… сколько нам осталось, говоришь?

– Примерно семьдесят пять минут, – ответил он в этот раз без уточнений. – Точнее не скажу, алгоритм итераций какой-то слишком приближенный. Постоянно меняет расстояние до точки.

– Час, – понимающе кивнула Жустин, и Семен поморщился от столь грубого приближения. За пятнадцать минут на скорости 75 мегаметров в секунду ой как много может произойти. – Значит у тебя час, наемник. Всего час, что бы придумать, что ты все-таки будешь делать, когда войдешь в облака.

Она ткнула пальчиком с обломанным, недельной давности маникюром в