Я бросила шлем на песок и осела, скатившись по дверце. Рома подлетел ко мне спустя секунду.

— Вам не жить, придурки, — процедила Лия, но он на нее даже не обратил внимания. Схватил меня, сжал так сильно, что я не смогла дышать, и не отпускал очень долго, пока я не заплакала.

— Все уже, — прошептал он, поглаживая меня по волосам. — Я с тобой.

Лисицкий поднял меня и быстро осмотрел. Я не хотела думать о своей одежде и замечать то, насколько порванной она была. Хоть нижнее белье тронуть не успели. Испортили только шорты и футболку. И где-то на уровне колен в свисающем кармане барахтались ключи от мотоцикла. Я достала их, а Рома сразу же их забрал и приказал:

— Садись в машину Вадима.

Сам проверил пистолет на заряд. Оказалось, все-по-настоящему, не какая-нибудь бутафорская игрушка.

— А ты? — шепнула я с ужасом. Мы только выбрались из этого ужаса, а он хотел вернуться в самое пекло. Мы все должны были уехать отсюда как можно быстрее. На меня накатил новый раунд паники.

— А я к тебе через минуту, — заверил Рома. Меня его на удивление спокойный голос ничуть не успокаивал, а лишь больше пугал. Он слишком беспечен. Я замотала головой.

— Мила! — позвал он, заставляя посмотреть на него. Погладил мое лицо, быстро чмокнул в губы, и я с жалобным всхлипом сдержала рыдания, почувствовав привкус его крови из разбитой губы. — Клянусь. Я вернусь через минуту.

— У них может быть еще оружие, — был мой последний довод.

— Было бы, уже бы воспользовались, — настоял он. — Я должен разобраться с ними. Пока не разбежались. В машину!

— И запрись изнутри, — крикнул Вадим. Когда я нашла его взглядом, он давил ботинком горло Черта и смотрел на меня так же строго, как Рома. А еще к нам шел Толик, немного прихрамывая и вертя в руках ключи от машины.

Кивнув Роме на джип Черта, он сел на водительское и завел машину. Не знаю, что он собирался сделать, но следила за всеми в оба. Парни из шайки Олега валялись на земле и кряхтели. Рома держал пистолет в руках и переводил суровый взгляд с Лии на меня. Кстати, да! У этой гадины было кое-что полезное.

Из заднего кармана торчал мобильный телефон. Она, поняв мои мысли, попыталась схватить ее первой, но Рома навел на нее оружие, и она больше не дергалась.

— Она снимала, — проговорила я, протягивая ему телефон.

Стиснув челюсти, он мягко подтолкнул меня. Я не хотела оставлять его вот так, но все же пошла. На всякий случай села за руль. Если что-то пойдет не так, я была готова давить этих чертей. Тем более, что двигатель работал — парни так спешили, что не заглушили его.

— А теперь поболтаем. — Услышала я злой голос Ромы, который уже поднял Лию за руку и потащил к остальным. — На колени, руки за голову.

Он продемонстрировал пистолет, давая понять, что одно лишнее движение, и один из них точно пострадает. Вадим отпустил Олега, встал возле Ромы. К сожалению, ко мне спиной. Но зато я увидела, как Чертенко медленно сел, сплюнул в песок кровь и посмотрел на своих горемычных друзей. Интересно, вот сейчас они осознали, как сильно попали? Какую чудовищную ошибку совершили?

— И что ты сделаешь? Застрелишь нас? — едко спросил Чертенко. Нет. Ни единого проблеска разумной мысли.

— Что, у меня фантазии нет? — ответил риторическим вопросом Рома. Он прицелился и выстрелил. Мы с Лией вскрикнули одновременно, а Черт дернулся, когда пуля зарылась в песок рядом с его ногой. На сантиметров двадцать выше, и он бы орал от адской боли.

— Я обычно говорю только раз. Повторять не люблю, — предупредил Лисицкий.

Черт процедил сквозь зубы ругательства, переглянулся с Маратом и кивнул. Они все зашевелились. Подползли ближе, на расстоянии пяти шагов — больше Рома не позволил — встали на колени и засунули руки за головы, как на расстреле. Я смотрела на них и без угрызений совести желала им смерти. Но, конечно, палачом не хотела делать ни себя, ни Рому. Пускай полиция разбирается. Такие люди не должны расхаживать по улицам и улыбаться прохожим, притворяясь нормальными. Они больны. И получат то, чего заслуживают.

— Договоримся? — вдруг предложил один из его парней. — Сколько бабок хоч?

Вместо ответа заревел двигатель Чертового джипа. Толя ведь не зря сел за руль, но я и подумать не могла, насколько гениальный план пришел ему в голову. Сумасшедший! Но адреналин испытала даже я, когда он вдруг резко разогнал машину и на всех парах заехал в воду, окатывая этих придурков песком и брызгами воды. И он вжимал педаль газа до тех пор, пока колеса не перестали проворачиваться и вода не начала поступать в салон. Он утопил их машину.

Вадим расхохотался. Он все же ответил на заданный вопрос:

— Не договоримся. Надо было вам сворачивать лавочку и менять локацию. А вы этим говняным, как и вы сами, поступком выкопали себе яму. Вам всем теперь одна дорога.

— Может и не всем, — ехидно подметил Черт. И только он сказал это, самый крайний парень, рванул в кусты. Видимо, понял, что Олег попытается спасти себя и сестру, но не их. Реакция Ромы была поразительной. Он выстрелил два раза, и пули пролетели так близко возле парня, что он от испуга заорал и упал в песок, прикрывая голову руками. К нему сразу подоспел Толик и приволок к остальным.

— Стреляю метко. Повторять не люблю, — повторил Лисицкий по слогам, словно издеваясь. Он имел право, он и должен был наслаждаться тем, где оказались эти уроды.

Я не любила жестокость. И все это было слишком для меня. Но в тот момент даже я ликовала.

— Я вызываю ментов, — объявил Толик.

Черт лишь мерзко ухмыльнулся. Думаю, он все еще верил, что ему это сойдет с рук, потому даже и не пытался бежать. И когда послышался вой сирены, он продолжал улыбаться. Только вот вместо обычных патрульных, явились бойцы Беркута.

Глава 30

События закружились в безумном вихре.

Чертей скрутили сразу. Рому арестовали тоже. У него в руках было оружие. Вадим и Толик в участок поехали добровольно. И на меня наручники надевать не стали, по мне было видно, что я жертва. Мы сели в машину Толика, оставит джип Вадима и папин мотоцикл, решили вернуться за ними позже. Вадим сел со мной на заднем сидении, поглаживал по плечу и заверял, что все будет хорошо. А после сделал еще несколько звонков и сообщил, что адвокат будет ждать нас в участке.

Все это словно не со мной происходило. Как в фильме — одни кадры сменяются другими, и после пережитого ужаса все уже становится совершенно неважным. Я думала, буду биться в истерике, дрожать, плакать. А на деле сидела тихо, как мышка, слушала, наблюдала, отвечала на вопросы, когда спрашивали, и ждала, когда отпустят Рому. На все еще колотящееся сердце в груди даже не обращала внимания.

Эти три часа, пока мы давали показания, пролетели как одно сплошное пятно. А когда меня спросили о дате рождения, я даже рассмеялась, не с первого раза сумев сказать, что это сегодня. Я и забыла о нем. Когда меня отпустили, в приемной ждали родители. Кто-то позвонил им, подозреваю, Вадим. Они были в ужасе. Допрашивали не меньше полицейских, но я настолько выдохлась, что могла лишь заверить, что все уже хорошо.