— Просто хочу к Роме.

— Милая, нам сказали, что он все еще дает показания, — заговорила мама, плача и поглаживая меня. У отчима в глазах стояли слезы, и он сжимал губы, смотря на меня с горечью и виной. Его вины в этом всем не было. По сути, ничьей. Я больше не хотела искать причины или вообще думать об этих нелюдях. Спектакль окончен, да здравствует апатия.

— Хочу к Роме, — повторила, как мантру. Устало глядя на родителей, закуталась плотнее в плед. — Мне все равно, что вы скажете. Я, кажется, люблю его.

— Когда кажется, креститься надо, — послышалось рядом.

Мы повернули головы синхронно.

— Так няня всегда говорила! — Рома шел к нам — такой же уставший и опустошенный, но стоило нашим взглядом встретиться, и я увидела на его лице блаженное облегчение. Грустная улыбка и распростертые объятия — все, что мне было нужно в этот момент.

— Все прошло хорошо, — оповестил адвокат, появившийся вместе с Вадимом. — Романа Ростиславовича отпустили с подпиской о невыезде. Подозреваемые взяты под стражу, будет открыто уголовное дело. Копию видеозаписи, как главного доказательства, уже сделали, она у меня. С ней я быстро и легко завершу это дело. Буду требовать максимальный срок. Вам можно выдохнуть теперь. Ужасы закончились, вам нет смысла здесь задерживаться.

Это звучало действительно прекрасно. На этом наши дороги и расходились. Мы вернемся домой, а вот черти останутся за решеткой, где им и место.

— Мил? — Рома остановил меня у Славиной машины. Развернул к себе и долго-долго всматривался в мои глаза. Будто ему требовалось время поверить, что со мной все в порядке.

— Я рядом, — заверила.

— Чего тебе хочется сейчас? — задал он неожиданный вопрос. Ответ напрашивался лишь один.

— Тебя. Будь со мной, хорошо?

Он хмыкнул.

— Что-то еще, кроме очевидного?

Я посмотрела на родителей. Мама уже не рыдала, а лишь вытирала со щек молчаливые слезы.

— С ними хорошо бы помириться.

Лисицкий свел брови, возможно, ссора с отцом все еще была слишком свежа в его памяти, но для меня все события прошедшего дня стали глупым недоразумением по сравнению с… этим всем. И он это понял. Подойдя к родителям ближе, он показал им наши сплетенные в замок пальцы.

— Официально заявляю, — начал он действительно слишком уж официально и вычурно. Точно, как не приеме в Букингемском дворце. Это вызвало во мне слабую улыбку, на большее я не была пока способна. — Мы с Милой отныне пара. Алена, мои намерения по отношению к вашей дочери самые что ни на есть серьезные и не основаны на материальной или другого рода выгоде. На завещанные ей деньги не претендую, так как собираюсь заработать свой собственный капитал. Вадим Аркадиевич, мой партнер по бизнесу, подтвердит наличие фирмы и…

— Иди сюда, умник! — перебил его Слава и неожиданно для всех сжал в крепких объятиях. Мы с мамой застыли, боясь спугнуть поистине особенный момент. Это было сильно. — Прости меня, сынок. Прости.

Слава плакал — скупо, по-мужски, тайком утирая слезы. Но в тот момент, пока обнимал сына, я знала, что он в самом деле гордится им, любит и сожалеет о всем, что произошло.

Кажется, мы все четверо осознали этот момент в полной мере. И поняли главное — мы семья. Пускай странная, кто-то скажет ненормальная. А все равно мы нужны друг другу, мы связаны как ниточки в одном узелке. Развяжешь — и уже ничего не держится.

— Мальчики, — прошептала мама, утирая новый поток слез. — Поехали домой, а?

Рома немного неловко похлопал своего старика по спине, отошел на шаг и снова взял меня за руку.

— Довольна? — буркнул он ворчливо. Но я-то знала, что он и сам доволен. Только где-то глубоко в душе. Пока что очень-очень глубоко.

— Довольна! — ответила я, запрыгивая на заднее сидение Славиной машины. И как только Рома сел рядом, перебралась к нему на руки, уткнувшись носом в шею. Он сделал то же самое. Мы сплелись в нечто неразделимое, и самым приятным в этом всем было то, что никто нам и слова не сказал.

Возвращаться в родительский дом было и приятно, и немного странно. Утром я очень четко для себя решила, что больше не хочу жить с мамой и Славой. Я собиралась вернуться в другой день, упаковать вещи и переехать на квартиру. И если уж совсем честно, эта идея все еще кажется мне заманчивой. Только теперь я точно знаю, кого возьму с собой.

— Я пойду с ней, — сообщил Рома, неся меня на руках к дому.

— Если понадобится моя помощь… — Мама замялась. — Я буду внизу. Только позови.

— Все хорошо, — заверила я. — Мы спустимся через пару минут. Поставишь чай? Хочу согреться.

Она охотно кивнула. Я знала, что ей нужно было любое задание, чтобы отвлечься от страшных мыслей.

— И я голодна! — крикнула я уже с лестницы.

Рома хмыкнул.

— Думаю, меня вывернет наизнанку, если я увижу еду, — призналась я. Он не ответил, вообще подозрительно молчал всю дорогу. Я чувствовала этот ком напряжения в нем. Меня каким-то чудом начало отпускать, а вот Рома… Он все еще мысленно был там, на берегу озера, борясь за меня до сбитых в кровь костяшек. Но как только мы оказались в нашем с ним царстве, он выдохнул. Усадив меня на кровать, сделал несколько глубоких вдохов и заметался по комнате, то сжимая, то разжимая кулаки. Я хотела его успокоить, и не знала как. Любые слова казались пустыми сейчас.

Рома подошел сам, сел на ковер передо мной, положил голову мне на ноги и крепко обнял. Я зарылась пальцами в его волосы, поглаживая, успокаивая.

— Скажи, что сказала там, — потребовал он.

Я соображала не дольше секунды, почти сразу поняла, о чем он.

— Только без «кажется», — добавил Рома, и я улыбнулась.

— Не могу. Такие вещи нужно говорить глядя в глаза, а ты не смотришь.

— Не вредничай и скажи, — строже произнес Рома. Но голос его дрогнул, и я ощутила влажность на ногах.

Я держалась, пока он оставался сильным и непоколебимым. Но он ведь не железный.

— Я люблю тебя, — произнесла я так громко, как могла сейчас. Слезы норовили разрушить лучший момент этого клятого дня. — Ты мой герой.

Он покачал головой и процедил:

— Все же из-за меня. Они меня достать хотели.

— Не важно уже, — возразила я, продолжая поглаживать короткие волоски. — Глупое дело — искать виновного. Отбрось эти снедающие тебя мысли и посмотри на железные факты. Они выследили меня — факт. Ты супер охренительный защитник, и раскидал их, как пушечное мясо — факт.

Рома горько хмыкнул.

— На минуту бы позже…

Я перебила его, быстро продолжив:

— Ты успел вовремя — факт. Я горжусь тобой — факт. Я перестала бояться, когда ты оказался рядом, просто потому что ты обнимал меня — факт. И я люблю тебя. Видишь? Все железно.