Он молчал, по-своему отпускал все это, но я знала, что рано или поздно отпустит.

— Как твоя мама любит моего отца? — спросил он спустя минуту. Не думаю, что он хотел упрекнуть меня в том, что, в конце концов, оказался прав. Мне казалось, сейчас разговоры помогали ему вернуть равновесие, бросить якорь и, наконец, поймать штиль.

— Ну… Вопрос не из легких, а! Если бы мы с тобой пошли по другому пути, разошлись, завели бы свои семьи, а потом спустя годы встретились вновь… — И вот тут я действительно задумалась. Слишком уж глубокие дебри, но я вошла в них без страха и посмотрела своему внутреннему «Я» в глаза, принимая тот ответ, который всплывал в сознании. — Я бы пошла за тобой, Рома, куда бы ты меня ни позвал.

— Хорошо, — произнес он удовлетворенно и встал.

Смотреть на меня почему-то избегал, а почти сразу повел в ванную. Там помог мне избавиться от рваной одежды, да и вообще от любой одежды, включил кран в душе и разделся сам. Мы встали под горячую воду одновременно. Обнявшись, надежно сцепившись.

Я улыбнулась, когда он начал слегка раскачиваться, как будто мы танцевали под несуществующую музыку.

— Мы вконец обнаглели! — пожаловалась на нас же я. — Родители ждут внизу. И они точно еще не успели привыкнуть к мысли, что мы вместе. А мы даже дверь в ванную не закрыли. Если войдут, точно увидят нас!

— Ну, это научит их не входить без стука, — проговорил Рома. Кажется, он возвращался. Шутки — хороший признак.

Взяв гель для душа, я начала намыливать его спину, руки, смывать грязь и кровь со всего тела, и говорила исключительно о переезде в город. Дрожь в пальцах все никак не проходила, но на это мне было плевать, я лишь хотела, чтобы Рома снова посмотрел на меня, как раньше. Но он закрыл глаза, подпер стену и кивал на всю мою пустую болтовню, а когда я закончила, начал отмывать меня. Он обводил мыльной рукой каждое багровое пятно на моем теле, каждую царапину, концентрируя внимание только на этом, опять погружаясь в хандру.

— Знаешь, мне нравится верить, что в жизни все не зря, — проговорила я, выключая воду. Я была рада закутаться в мой любимый халат — его. А Рома намотал на бедра мое розовое полотенце.

— Хотя про этот день странно так думать, — продолжила мысль и, запрыгнув на тумбу, поманила Рому. Он встал между моих ног, опираясь ладонями о столешницу, пока я доставала с полки аптечку. — Он начался плохо для всех. Но как закончится — зависит только от нас с тобой. Может быть, высшие силы пытались сказать нам, что никто не способен разлучить нас, если только мы сами дров не наломаем. Раз они послали мне тебя в самый подходящий момент, значит, так надо было. Возможно, это был папа.

Хмыкнув, я осмотрела Рому, обдумывая, с чего бы начать. Бровь кровоточит — ее обработать нужно в первую очередь. Опустила взгляд на губы — терпимо, он приходил и в худшем состоянии. А вот на скуле глубокий порез, возможно, останется небольшой шрам. Не хотела бы я, чтобы хоть что-то напоминало об этих событиях. Нахмурилась, смочила ватку перекисью.

Рома продолжал молчать и смотреть поверх моей головы. Лучше бы орал и крушил мебель, с этим я знала, как бороться. Но не с его пугающим молчанием.

— Ты собираешься посмотреть на меня? — не выдержала и спросила.

Его плечи напряглись, крылья носа раздулись от протяжного выдоха. Но он все же медленно сфокусировался на мне. Глаза в глаза — в них целый океан эмоций, весь окружающий мир утонул на короткое мгновение.

— Я люблю тебя, — произнес Рома.

Как гравировка на сердце.

Я улыбнулась ему. Он положил ладони на мое лицо, погладил и очень нежно поцеловал.

— Ты почти перекрыл все плохое всего тремя словами, — заверила я абсолютно честно. В душе только что расцвела весна.

— Потому что, они особенные, — шепнул он. — Я их никогда никому не говорил.

Я обняла его руками и ногами, чувствуя, как постепенно дрожь в моем теле отступает, и грудь наполняется волнительным теплом. Вот так просто. Рома исцелил меня.

Мы могли бы стоять так, погруженные друг в друга, вечно, если бы не мое нездоровое любопытство.

— А если расскажешь мне все остальное, я вообще забуду весь этот ужас. Обещаю!

Рома скупо улыбнулся, бросил взгляд на дверь.

— Ты сказала, нас ждут родители.

— Рома! — возмутилась я, придерживая его полотенце, когда он хотел отстраниться. — Это нужно тебе. Расскажи. Черт сказал, что ты обидел Лию.

— Я не трогал ее, — буркнул он.

— Я и не обвиняю тебя. Просто… У вас ведь с ней… Когда вы только познакомились…

Я пожала плечами, не зная, как это закончить.

— Я не трогал ее, — повторил Рома на этот раз размеренно и спокойно. — У меня с этой шалавой никогда ничего не было. Они аферисты, Мил. Зарабатывают этим на жизнь.

— Как? Я не понимаю.

Лисицкий вздохнул. Трудно было только начать.

— Сначала попал Вадим, — заговорил Рома, и больше не останавливался: — Лия несовершеннолетняя, ей всего шестнадцать, но выглядит старше и всем представляется двадцатилетней. Они с Чертом переехали в город, когда Вадик учился на последнем курсе. Чертенко попал в его группу. Он быстро все разнюхал, узнали кто он, кто его отец, увидел, что бабки водятся. И закружилось — клуб, телки, наркота. Вадик быстро подсел. А через месяца два Лия позвала его в гости, они переспали. В ее квартире были камеры, снято со всех ракурсов. И тут же предъява: заплати десять кусков в валюте, если не хочешь, чтобы видео с сексом несовершеннолетней попало в полицию. Он заплатил. Но Черт не отлипал. Делал вид, что все нормально, и никакой подставы с его стороны не было. А потом началось. Катя вернулась из Франции, училась там. Черти заметили, что Вадим к ней неровно дышит, начали ее обрабатывать за его спиной. Он и очнуться не успел, как она в их компании, принимает дурь. Он пытался с ней поговорить, но она считала, что очень умная и сама все знает. А через время выяснилось, что и ее шантажируют. Ее отец депутат, идет в мэры в этом году, а черти грозили слить ему и в сеть информацию о том, как его дочь тусит. Все снимали на видео.

Ох, теперь ясно, откуда у Лии эта странная жажда все снимать. Я слушала и обалдевала с каждым словом. И это было только половина истории.

— У Кати нужной суммы не было, и она обратилась за помощью к Вадиму. Тот согласился при условии, что она завяжет с тусовками. Все вроде наладилось, они какое-то время не общались с Чертом. Но тот как-то пронюхал, что у Вади намечается бизнес. Только не знал, что со мной. Родители только развелись, я закончил универ и понял, что пора чем-то заняться. Отец послал меня на четыре стороны с моим бизнес-проектом. Может для Англии он действительно был хреновым, но я показал его Вадиму, и он предложил вложиться и организовать все здесь. А когда я приехал, огорошил новостью, что некий Черт с какого-то хера хочет двадцать процентов дохода за просто так. Ну и я начал узнавать, что да как. Вадик раскололся. И мы придумали план. Я, как человек новый, быстро вошел в компанию Черта. Надо было только потрясти перед ним баблом и пантами, построить глазки его сестре. А потом для достоверности показать, что мы с Вадимом не такие уж и друзья. Еще, как оказалось, у них в клубе подпольные бои. Ну, а я на ринге с пятнадцати, ходил на бокс, чтобы как-то вымещал злость на все на свете. Хороший подвернулся шанс подобраться к Черту. За неделю я понял, где они держат весь компромат. В подвале клуба есть кабинет, в нем стеллаж с папками. Вот так нагло, каждая подписана по фамилиям, и в них флэшки, какие-то чеки, бумажки — все, что успели нарыть. У меня был один шанс попасть туда — после финальной битвы. Мы праздновали, и Лия решила провернуть со мной то же, что и с Вадимом. Потащила меня в ту конуру.