Сравнивая эти рисунки с прежде добытыми им в северных и восточных новгородских областях, он пришел к положительному выводу, что строителями этих церквей на Дону были новгородцы. Потом, изучая Донской край, по поручению директора этнографического музея в Москве В. А. Дашкова, по одобренной последним художественно-этнографической программе, он дал нам богатейший материал по исследованию Дона как в историческо-археологическом, так и в этнографическо-бытовом и церковно-народном отношениях.

Об управлении церквей донской и новгородской, а также их своеобразных обрядах мы уже говорили выше, теперь коснемся этнографии и археологии этих областей, а в особенности их церковного зодчества.

План и вообще характер построек древних деревянных церквей новгородских областей, как мы сказали выше, совершенно отличается от плана церквей греческих, перенесенного без изменений из Византии в Киев, Москву, Суздаль, Липецк, Рязань и Нижний, а также в Азов и во все церкви древней христианской Абхазии. План этот в первоначальном своем виде представляет простой квадрат, как это видно из развалин церквей в Крыму, Абхазии, Предтеченского храма в Азове и других местах.

В Киеве самые древние церкви, например Преображения Господня на Берестове, основанная Владимиром Святым, и деревянная Иоанна Златоуста, неизвестно в каком веке построенная, но перенесенная на настоящее ее место лет 250 тому назад, представляют фигуру плана неправильного четырехсторонника с срезанными углами алтарного придела.

В Москве собор Спаса на Бору, одновременный основанию этого города, имеет форму, подобную вышеописанной.

В Нижнем Новгороде собор Архангела Михаила, основанный в XII веке, имеет форму киевских церквей, но только вместо двух срезанных углов одну сторону, срезанную в форме трех полуовалов.

В Липецке, в старом упраздненном монастыре XIII в., план церкви представляет четырехсторонник, имеющий с одной стороны полуовальное округление.

В Козлове, Ельце, старой Рязани, Курске, Ростове Ярославском, Галиче, Вологде, Ярославле и других древних городах планы церквей имеют сходство с церковью в Липецке или Нижнем Новгороде.

План церкви Иоанна Предтечи в Азове имел квадратную форму.

Планы церквей, построенных после церковного раскола, имеют форму креста.

Таким образом, планы древних церквей разных местностей России имеют одно общее всем квадратное основание, измененное только с одной стороны.

Не те основные черты встречаем мы в планах древних деревянных церквей Новгорода, представляющих всегда форму осьмигранника.

Новгородский церковный план так резко отличается от греческого, что стоит только раз взглянуть, чтобы навсегда запомнить тот и другой, несмотря на наружные фасадные изменения. Насколько план новгородских церквей отличался от греческого, настолько же и наружный фасад был различен. Греческая церковь в первоначальном ее виде представляла совершенный куб, с четырехскатною невысокою крышей, имеющей в средине ярус круглой формы, оканчивающийся куполом в виде луковицы. Глав на храме могло быть — одна, три, пять и тринадцать. Наружные стены украшались орнаментами, представлявшими соединение в различных изгибах линий дугообразных, полуовальных, прямых, винтообразных и круглых.

Наружный же фасад новгородских деревянных церквей всегда имел осьмигранную фигуру в три, четыре и пять ярусов, тоже осьмигранников, постепенно уменьшающихся кверху и ограниченных плоскими, шатрообразными крышами; верхняя крыша обыкновенно была несколько выше и имела форму шатра с круглым яблоком наверху и высоким осьмиконечным крестом. Наружные украшения стен представляли обшивку из узких гладких пластин (гонтин) в три и четыре ряда, один выше другого. Гонтины эти налагались одна на другую, оставляя ряд промежутков в виде желобков; внизу каждая гонтина оканчивалась выемкою круглой или какой другой геометрической формы. Фронтон этих церквей украшался резьбою, состоящею из разных выемок, расположенных в прямых и полукруглых линиях и угольниках — остром и тупом.

Стены подобных церквей окрашивались умброю, а фронтоны и карнизы полукруглых с выемкою окон белою краскою; издали все здание представляло красивый вид темно-красного осьмигранника, переплетенного белым кружевом. Крыши церквей и церковные главы тоже делались из дерева, напиленного в форме полу кружков, наложенных один на другой, и представляли издали вид рыбьей чешуи.

Новгородские церкви строились необыкновенно прочно самими же новгородцами, известными за самых искусных плотников; с древнейших времен слово «плотник» было как бы ругательным для новгородцев в устах ленивых киевлян.

«Эй вы, плотники», — кричали кияне и их союзники, завидя новгородцев в войсках Боголюбского, осаждавшего Киев в 1169 году.

Все иностранцы, посещавшие Новгородскую область во время ее самостоятельности, удивлялись необыкновенной прочности деревянных новгородских построек и искусству новгородских мастеров — плотников и резчиков, в противоположность москвичам, постройки которых, по словам летописей, скоро разваливались. Надо полагать, что «авось» да «небось и как-нибудь» именно сложились в Московщине, в виду лености и неуменья ее природных жителей.

До сих пор можно видеть при проезде по Новгородской, Московской и Тульской губерниям разницу в постройках деревень новгородцев и москвичей, хотя и живущих при одних и тех же экономических условиях[252].

Чтобы объяснить, откуда новгородцы заимствовали план своих древних церквей и почему они не приняли общего византийского плана, обратимся опять вкратце к истории Новгорода и вообще древнего ильменского славянства и к проявлениям его народного духа.

Во время призвания варягов, т. е. в IX в. по Р.Х., Старая Русса уже существовала: следовательно, согласно Лаврентьевской летописи Нестора, в призвании князей участвовали и Руссы, как стоящие во главе народонаселения Новгородской области.

Переселенцы из Старой Руссы, желая приблизиться к морю, где в то время были уже знаменитые торговые города: Винета, Юмна, Аркона, Ретра, Любечки (Любек) и другие, основали в устьях Немана, на правом рукаве его — Русе, близ взморья, Новую Руссу. О торговом значении этого города говорит еще Пифей, участвовавший в плавании с греками по Балтийскому морю в 320 г. до Р.Х. Из этого следует, что Старая Русса древней Новой.

Часть славянского племени Венетов, по Птолемею, не поладив с Готами, двинулась в 216 г. до Р.Х. с берегов Балтийского моря на северо-восток, на берега о. Ильменя и р. Ловати и основала там гг. Новгород и Псков. Старое поселение Венетов (где ныне Ольденбург) долгое время называлось Старгардией, т. е. старыми городами[253].

Прибалтийские славяне в глубокой древности считались уже цивилизованным народом. Тацит в 60 г. по Р.Х. говорит, что германцы не знают еще городов, славяне же строят прочные деревянные дома и укрепленные города. В славянских землях, говорит известный немецкий историк Кледен, торговля и ремесла процветали до такой степени, что миссионеры не могли иначе выразить своего удивления, как сравнением Поморья с обетованной землей. У Венетов процветало скотоводство и земледелие, так что в открытых полях находились всяких родов овощи. Оттуда вывозились соленые и копченые сельди, мед, воск, лен, полотна, пенька, хмель, бревна, доски, смола, поташ, шерсть, сукна, меха, кожи, сало и копченое свиное мясо.