– Да всех на улицу уже отправил, ищут.

– Отправь еще. Именно нам нужно ее найти. Нам. Своим.

– Да она уже, наверное, давно из округа уехала! Если вообще не из штата.

– Только не Лиз. – Вид у Бекетта был убежденный. – Только не когда прихватили Ченнинг Шоур.

Дайер скрестил руки на груди.

– Есть что-то, что мне следует знать?

Бекетт отвернулся, словно поперхнувшись тем самым раскаленным углем.

– Все, что я могу сказать, это что она просто чертовски привязана к этой девчонке.

– Типа как с Гидеоном?

– Может, даже сильнее.

– Это вряд ли.

Днем ранее Бекетт сказал бы то же самое. Теперь он не испытывал подобной уверенности.

– Есть связь, Фрэнсис. Глубокая и инстинктивная. Даже, я бы сказал, первобытная. Она не бросит девчонку.

– Ладно, не суть… Лучшее, что мы можем сделать, это доставить ее сюда и урегулировать все по обычным каналам. Психологи. Адвокаты. На всех когда-нибудь что-то находит, и каждый может сорваться. Все, что мы сейчас можем сделать, – это минимизировать последствия.

– Ты действительно считаешь, что она убила тех людей?

– Животных, Чарли. Вроде она так сказала?

– Фрэнсис…

– Давай просто вернем ее домой в целости и сохранности. Лады?

– Ну хорошо… Угу. Лады.

Бекетт смотрел в спину Дайеру, пока тот не скрылся за дверью своего кабинета, а потом обратился к первому же спецназовцу, попавшемуся ему под руку.

– Мне нужно поговорить с Гамильтоном.

Боец полиции штата был ростом как минимум на три дюйма выше шести футов, здоровенный, массивный и непоколебимый, как скала, в своей шляпе с полями и голубовато-серой униформе.

– Только не надо смотреть на меня эдакими мертвыми глазами – ты хоть и из штата, но я тебе не уличный гопник! Поди-ка разыщи его.

Это заняло несколько минут. Когда появился Гамильтон, Бекетт не стал тратить времени зря.

– Она заговорила?

– Это вы меня из-за этого сюда вытащили?

– Выдала она вам что-нибудь? Да или нет?

Гамильтон внимательно изучил лицо Бекетта, размышляя о том, что на нем видит. Похоже, что решимость. А может, и отчаяние.

– Сидит, уставившись в стол. Пока не произнесла ни единого слова.

– Вы ее там уже два часа держите!

– Похоже, она крепкий орешек.

– Пошли-ка со мной. – Бекетт двинулся к задней лестнице.

Гамильтон потянулся следом.

– Для вашей напарницы ничего я сделать не могу, увы. Сами это прекрасно знаете.

Бекетт провел его в комнату отдыха внизу.

– Не хотите «Кока-колы»?

– Судебное решение, мужик. У меня связаны руки.

– Все нормально. Вот, держите.

Бекетт скормил автомату купюру, нажал на кнопку и дождался, пока выпадет вторая бутылочка. Открыл ее, отхлебнул из горлышка.

– Что хочет ваше начальство?

– Ваш напарница подвергла пыткам и фактически казнила двух человек. Чего, по-вашему, оно может хотеть?

– Переизбрания.

– Очень смешно.

– Оно потребует «вышку»?

– Смертная казнь. Пожизненное. Вы и вправду считаете, что это сейчас имеет значение?

– Угу. – Бекетт купил еще «коки». – Еще как имеет.

Передав Гамильтону бутылочку, наклонился за сдачей, чтобы выиграть время. А когда выпрямился, решение было уже принято.

– Я могу заставить ее говорить.

– Это Ченнинг-то? Всерьез в этом сомневаюсь.

– Так вы хотите выяснить, что произошло в том подвале, или нет?

– Да, конечно же, хочу!

– Тогда дайте мне пять минут с ней наедине. – Бекетт приложился к горлышку; его глаза были совершенно пусты. – Разговорится, мля, будьте уверены.

* * *

Когда Бекетт вошел в допросную, девушка сидела за металлическим столом совершенно одна. Он сел напротив с пустыми руками. Ченнинг не поднимала головы, но Бекетт углядел бусинку крови рядом с ногтем, покрасневшие места, где она жевала нижнюю губу.

– Я – детектив Бекетт. Напарник Элизабет. – При упоминании этого имени она немного заерзала, но глаз не подняла. – Я знаю, что вы с Лиз подруги. Я знаю, что тебе не все равно. Мы с ней тоже друзья. – Бекетт облокотился обеими руками о стол. – Ты мне веришь?

– Верю, что вы ее друг.

– Вот и славненько. Спасибо тебе за это. А ты понимаешь, что на ее имя выписан ордер на арест?

– Да.

– Что ее обвиняют в двойном убийстве, совершенном в том подвале?

Девушка кивнула.

– А из этого следует, что она может отправиться в тюрьму до скончания своих дней или даже быть казнена. Это ты тоже понимаешь?

– Да.

– Ты считаешь, это справедливо?

Молчание.

Полная неподвижность.

– А что, если ее ранят во время задержания? На территории округа с десяток специально обученных бойцов из штата, которые ищут только ее. У каждого копа в штате есть ее фотография. А что, если ее подстрелят, или разобьют ей машину в хлам, или еще кого-нибудь ранят, если она начнет рыпаться? Что тогда с ней произойдет? Или всю жизнь в бегах? Ты в курсе, что в Северной Каролине не отменяли смертную казнь?

– Она велела мне ничего не говорить.

– Знаю, что велела. И знаю, почему. – Девушка при этих словах подняла глаза. – Не переживай. Я знаю, что там произошло.

– Она вам рассказала?

– Я все-таки коп… Сам догадался. И другие скоро тоже догадаются. – Девушка отвернулась, и Бекетт дождался, пока она опять не посмотрит на него. – Тебе говорит что-нибудь имя Билли Белл?

Да, это явно было так. Бекетт понял это по дрогнувшим рукам и мгновенно кинувшейся ей в лицо краске. Он не сомневался, что это краска стыда.

– Он работал у твоих родителей садовником. Я говорил с ним сегодня утром.

– И что?

Ченнинг была уже на пределе, и Бекетт специально стал говорить более жестко, поскольку «на пределе» – это все фигня. Ему было нужно, чтобы она окончательно сломалась.

– Он покупал наркотики для твоей матери. В основном у Брендона и Титуса Монро. Таблетки. Кокаин. Это продолжалось годами. Непреложный факт. Но ты ведь и сама знала? Что твоя мама употребляет. Что ваш садовник имеет к этому отношение, что у него есть определенные связи… Тебе захотелось познакомиться с этими «связями». Тебе и твоим друзьям и подружкам. Тебе захотелось побыть плохой девчонкой. Тебе захотелось острых ощущений.