мужчин, сидящих у стены.

Из-за своих кляпов они начали изрыгать на меня какое-то невнятное дерьмо, но я не мог понять ни слова. И даже если бы я это сделал, мне было бы наплевать. Я просто видел их трупы в своей голове. Видел, как их кровь растекается под ними на полу.

Я крепче сжал нож в руке. Мои ноги двинулись вперед, а красный туман застилал мои глаза, когда я подошел к первому мужчине. Он зашаркал по полу, пытаясь вырваться. Но он был моим, и ему некуда было деться.

Я поднял нож и перерезал ему бедро, убедившись, что попал в бедренную артерию. Я полоснул его лезвием по животу и улыбнулся, когда его внутренности вывалились из раны. Я наносил удары снова и снова. Кровь уже забрызгала мое лицо, когда я перешел к следующему мужчине, перерезая ему горло и слыша, как он издает булькающий звук собственной кровью. Потом третий. Я кромсал их тела, причиняя им больше боли, чем было возможно за то короткое время, которое у меня было, и делал это с гребаной улыбкой на лице.

— Ксавьер! — Я смутно узнал голос Боунса, но не остановился.

Теперь меня ничто не остановит.

— Дейерс! — прогремел более громкий голос.

Затем кто-то схватил меня, отрывая от добычи. Я боролся с тем, кто тащил меня назад, пока не оказался прикованным к бетонному полу, мой нож вырвали из пальцев. Я посмотрел в сторону и улыбнулся шире, когда увидел трупы, прислонившиеся к стене. Трупы, которые уже почти не напоминали людей. Ублюдки, которые заплатили за то, что забрали моего брата.

— Уведите его! — приказал Льюис с ноткой паники в голосе, и меня вынесли наружу.

Кровь от моих убийств покрывала мои руки. Меня бросили в маленькую лачугу. Дверь за мной захлопнулась. Сидя в тишине, я смотрел на кровь на своих руках и не чувствовал ничего, кроме гордости. Но вскоре мои крепкие руки начали дрожать. Прошло совсем немного времени, прежде чем мысли о Девине и его состоянии достигли цели, совсем немного времени, прежде чем слезы стали густыми и быстрыми, адреналин исчез, и реальность обрушилась на меня.

Дверь открылась, и вошел Льюис. Сержант Льюис — ближайший друг Девина и мой начальник. Он начал расхаживать по комнате, теряя самообладание. Он продолжал смотреть на меня, а затем покачал головой и сказал:

— Дерьмо.

Я оцепенело наблюдал за ним. Они могут посадить меня под замок. Мне было все равно. Эти ублюдки были мертвы. Это было все, что меня сейчас волновало.

— Вот как все произошло.

Льюис замер. Его лицо было красным, а глаза метались из стороны в сторону, как будто он что-то обдумывал.

— Все эти ублюдки были убиты во время налета. Выживших нет.

Я моргнул, бесчувственный и безразличный, когда он присел передо мной.

— О чем, черт возьми, ты думал, Ксав?

— Они сделали ему больно, — прорычал я. — Они должны были умереть.

— Твой брат — лучший гребаный пехотинец, которого я знаю, и, более того, он играет по правилам, у него есть честь. Он никогда бы не выкинул такой номер, если бы вы поменялись ролями. Ты знаешь, что с тобой может случиться, если об этом узнают?

— Мне все равно. Они пытали его. Они заслуживали смерти. Плевать на то, что со мной теперь будет.

Льюис раздраженно провел рукой по лицу.

— Приведи себя в порядок. Я должен разобраться во всем этом дерьме. Мы все должны разобраться в своих историях. Забудь, что это когда-либо происходило. Ясно?

Я поднялся на ноги, не говоря ни слова. Льюис схватил меня за руку и развернул лицом к себе.

— Дев спасал мою задницу больше раз, чем ты можешь себе представить. Это единственная причина, по которой я сейчас иду против всех этических и моральных норм, Ксав. Я в долгу перед Девом, и после того, что случилось, я чертовски уверен, что не отдам тебя под трибунал.

Я рванул через дверь и увидел, что здание, в котором держали моего брата, горит, языки пламени высоко вздымаются, а дым клубится в воздухе.

— Ублюдки подожгли его, когда мы прибыли, но нам удалось вытащить наших людей, — сказал сержант Льюис.

Я знал, что это было прикрытие, которое использовали, чтобы скрыть мои преступления.

Но когда я смывал кровь своих жертв в ближайшем ручье, я не мог не чувствовать гордость за эти смерти. Эти ублюдки заслуживали смерти. И если бы у меня было больше времени, я знал, что сделал бы с ними вещи гораздо хуже…

Я проснулся и резко выпрямился. Посмотрел на край кровати. Вот они. Выстроились в ряд, чтобы снова навестить меня. Гребаные повстанцы, истекающие кровью, с вывалившимися внутренностями и перерезанными глотками. Они смотрели на меня черными пустотами вместо глаз.

— Уходите, — приказал я и вскарабкался к изголовью кровати.

Но они не двигались. Они просто смотрели. Всегда просто смотрели.

А потом я увидел других мертвецов, подошедших сзади, разрывая мое сердце надвое. Тех, о ком я заботился.

— Нет, — взмолился я, протягивая руки. — Пожалуйста. Пожалуйста, не приходите ко мне больше...

Мой голос затих, когда они заняли свое обычное место рядом с повстанцами.

Все они смотрели на меня мертвыми глазами, их кожа была серой и тонкой.

— Пожалуйста.

Я почувствовал, как последние остатки моей решимости рухнули. Мои щеки стали влажными, когда я столкнулся со всеми этими ужасами, которые не покидали меня годами. Мое чувство вины вернулось к жизни.

— Оставьте меня в покое! — закричал я. — Пожалуйста... просто оставьте меня в покое, — прохрипел я, не имея сил и пытаясь дышать.

Дверь в спальню распахнулась, и вбежала Фиби.

— AK?

Она в панике оглядела комнату.

— Убери их отсюда. — Я указал на край кровати. — Заставь их уйти. Пожалуйста…

— Кого? — тихо спросила она.

— Их. — Я указал на каждое изуродованное лицо..

— АК, — прошептала она и осторожно забралась в постель.

— Где ты была? — спросил я, когда ее рука коснулась моего лица.

— Я ходила за водой. Только что вышла из комнаты. Но сейчас я здесь. Успокойся…

Я посмотрел в ее голубые глаза и признался:

— Я убил их.

Фиби напряглась.

— Кого?

— Их, — сказал я и указал на край