посмотрела на оружие в моих руках и подозрительно покачала головой.

— Ты чего-то недоговариваешь.

Мой желудок сжался, и я отвернулся.

— Нет, просто в детстве учился здесь стрелять, вот и все. Я был неплох. А с Палачами стал еще лучше.

Я забрал оружие и направился к хижине. Фиби последовала за мной, когда я убрал оружие в сундук, и вошел в дом. Ее рука скользнула в мою, призывая меня остановиться. Ее голубые глаза изучали мое лицо.

— Почему ты так хорошо стреляешь? — спросила она, на этот раз более твердо.

Я ни хрена не сказал в ответ.

Она указала на шкаф в другом конце комнаты.

— Почему этот шкаф заперт?

Я знал, о чем она говорит, но даже не думал, что сучка заметила это.

— Почему мы здесь, в этой хижине, АК?

Я попытался проглотить раздражение, подступившее к горлу. Я видел эту сучку во время ее запоя, слушал, как она рассказывала мне о своем ребенке, и вот теперь она пытается узнать о моем дерьме?

— Чьи сапоги у двери?

Ее слова врезались мне в грудь. Я чувствовал, как мои стены снова поднимаются, выталкивая Фили за их пределы. Она прорвалась, хотя это было невероятно, но теперь она копала слишком глубоко. Возможно, она и хотела выставить все свое дерьмо на всеобщее обозрение, но это не означало, что пришло время и мне сделать то же самое.

— Я видела тебя. — Она крепче сжала мою руку. — Видела, как ты чистил сапоги. Видела, как прижимал их к груди.

Она подошла ближе. Я хотел отодвинуться к чертовой матери, но ноги не слушались.

— Я видела, как ты плакал.

— Хватит, — предупредил я.

Моя щека дернулась от гнева.

— АК, пожалуйста... поговори со мной, — попросила она, и ее глаза наполнились слезами. — Я... Я доверилась тебе. Пожалуйста, доверься и ты мне. Я вижу, какое бремя ты несешь.

Оскалившись, вынужденный слететь с гребаного обрыва, я притянул ее ближе и выплюнул:

— Не пытайся проделать со мной свое гребаное дерьмо соблазнительницы, Рыжая. Ты ни хрена не готова к тому, что я положу к твоим ногам. Ты думаешь, что твоя история плоха, тогда ты ничего не видела в этой жизни.

Я приблизил ее лицо как можно ближе к своему.

— Так что завязывай с этим дерьмом и отвали к чертовой матери.

Я отпустил ее руки и схватил ключи от грузовика со стойки. Я выскочил за дверь, услышав, как она зовет меня по имени. Но не остановился, не мог остановиться. Я резко включил двигатель и выехал. Ехал и ехал, пока не добрался до магазина. Я набрал кучу дерьмовой еды, в которой не нуждался, потом достал с верхней полки бутылку «Джемисона». Открутил крышку, и жидкость потекла мне в горло еще до того, как я вышел из магазина. Я сидел в своем грузовике, чувствуя жжение, необходимое, чтобы уйти с обрыва. А потом рассмеялся гребаной иронии. Я забрал у Фиби выпивку, но вот он я, как гребаная киска, топил воспоминания, которые участились в десять раз с тех пор, как Фиби рассказала мне свою историю.

Эта гребаная хижина. Эти чертовы сапоги. Оружие, одежда в шкафу... этот гребаный запертый шкаф.

Мой сотовый завибрировал в кармане, теперь, когда я был далеко от хижины, у меня была связь.

Таннер.

— Да?

— Наконец-то. Хотел сообщить тебе, что люди Мейстера знают, что это были мы. Подтверждено взломом их электронной почты. Они еще ни хрена не сделали, но хотел держать тебя в курсе событий. У Стикса и Кая все под контролем, но они хотят, чтобы ты был в курсе, когда решишь вернуться. Тебе нужно следить за обстановкой.

Я выдохнул, чувствуя, как «Джемисон» заглушает темные мысли в моей голове.

— Ладно, — сказал я. — Таннер?

— Мм?

— Ты хорошо выслеживаешь людей? Поиск пропавших людей и все подобное дерьмо?

— Вроде того. А что?

— Нужно, чтобы ты нашел кое-какую молодую сучку из культа. Сейчас ей должно быть четырнадцать, ее зовут Сапфира. Фамилии нет. То же дерьмо, что приключилось с Мэй и Фиби.

Фиби думала, что ее дочь находится в безопасности в другой стране. Но я знал таких ублюдков, как Иуда, а этот мудак никогда ничего не делал просто так. Я сомневался, что она была там, где он сказал. Я должен был проверить.

— Она ведь уже мертва, не так ли? — уклончиво спросил он. — Если она из культа?

— Ее отправили в какой-то дом престарелых или типа того. Может быть, за границу? Куда пророк отправлял своих стариков умирать подальше от коммуны. По крайней мере, так он сказал. Не уверен, что это правда.

— Хорошо, — сказал Таннер. — Предоставь это мне. Я постараюсь что-нибудь раскопать.

— Спасибо, брат.

Я повесил трубку и откинул голову на подголовник, глубоко вздохнув и сделав еще глоток виски. В голове возникло выражение лица Фиби, когда я кричал ей в лицо, ее гребаные потерянные глаза и слезы, когда я вылетел за дверь, злясь на то, что она принесла все прошлое дерьмо к моей двери.

— Бл*дь!

Я завел двигатель. К тому времени, как добрался до хижины, я был абсолютно пьян, и моя голова чувствовалась на целую тонну легче. И самое главное, эти гребаные мысли отошли на задний план. Белый шум в моей голове, а не гребаные барабаны трэш-метала.

Схватив пакеты с едой, в которой мы даже не нуждались, я ворвался в дверь и застыл на месте. Фиби сидела на полу рядом с запертым шкафом. Хотя нет. Теперь с уже открытым шкафом, чье содержимое было разбросано вокруг нее.

Она даже не вздрогнула, когда увидела, что я стою в дверях и смотрю на нее. Она медленно подняла фотографию, которую я не видел уже много лет. Ту, что раньше занимала почетное место в этой хижине, копия той, что висела в доме Тины и Девина, прямо над камином.

— Это ты в молодости.

Фиби повернула фотографию так, чтобы у меня не было другого выбора, кроме как посмотреть на нее. Видеть каждое из улыбающихся лиц было многократным ударом прямо в сердце. Когда Фиби указала на мужчину, одетого в синюю форму морской пехоты, с выбритой головой и огромной гребаной улыбкой, я, бл*дь, перестал дышать.

— АК, это ты, не так ли?

— Я же говорил тебе