Себастьян оглядел гостей:

— Ну? Кто-нибудь из вас откажется поддерживать отношения с нами?

Диана подумала, что он понадеялся, что все тотчас уйдут. Она знала, что он хочет остаться с ней наедине. Этого так долго не было.

— Миссис Макфарленд?

— Я никогда не оставлю Диану. И пожалуйста, называйте меня Марианной.

— Тарквин?

— Я не следую моде. Я диктую ее.

— Кейн? Леди Чейз?

— Мы не расположены бросать в других камни.

— Вы меня все еще не простили?

— Что скажешь, Джулиана? — спросил Кейн.

Джулиана не была намерена сдаваться.

— Вы знаете, этот ваш женский клуб библиофилов, об основании которого вы говорили, — заметил Себастьян, — мне кажется, не очень перспективная мысль.

— Вы, лорд Айверли, — задрала Джулиана нос, — как всегда, выражаетесь слишком самоуверенно.

— Но где вы найдете столько любительниц книг, чтобы это был солидный Коллектив?

Джулиана презрительно фыркнула.

— А почему бы вам не присоединиться к Клубу «Бургундия»? Я обещаю внести поправки в устав.

— Я их поддержу, — заявил Тарквин.

— Отличная идея! — хлопнул в ладоши Кейн. — Наконец-то ты понял, что к чему.

— Подождите минуту, — вмешалась Диана. — Джулиана, ты действительно хочешь состоять в клубе, где много мужчин?

— Думаю, да, — нахмурилась Джулиана.

— А позволят ли в клубе беседовать об интересных вещах, например, о шляпках?

— По-моему, вполне подходящая тема, — согласился Тарквин.

Диана была рада видеть, что муж возмущен. Как забавно заставить его нервничать.

— Пожалуйста, не заставляйте меня пожалеть, что я изменил свою позицию в отношении женщин, — сказал Себастьян. — Мне достаточно разговоров о моде дома. Я бы хотел, чтобы клуб «Бургундия» был от них избавлен.

— Себастьян, — сказал Кейн, — пока ты не зашел слишком далеко, давай вернемся к спору о помещениях клуба, которые ты не хотел открывать.

— Хорошо, леди Чейз. Если вы хотите говорить о шляпках, пожалуйста. Но вашим единственным собеседником будет Тарквин. Поскольку если моя жена захочет быть членом клуба, я первым опущу черный шар.

Был всего один возможный ответ на подобное оскорбление. Диана грохнулась в обморок. Она едва не промахнулась мимо дивана и не испортила впечатление, с трудом сдержав смех. Раздались взволнованные восклицания.

— Я думаю, вам сейчас лучше уйти, — услышала она голос Себастьяна. — Вы знаете, она в интересном положении, и ей не следует нервничать. Минерва, тебе, пожалуй, лучше отправиться с Чейзами и навестить леди Эстер. Я сам отнесу Диану в ее комнату.

На середине лестницы он поставил Диану на ноги.

— Все! Они ушли. Можешь открывать глаза.

Она скорчила обиженную гримасу.

— Хочешь, чтобы дальше я поднималась сама?

— Мне нужны силы для других целей.

— Да, ты прав. Они тебе понадобятся. — Она обвила руками его шею и всем телом прижалась к нему. — Еще до наступления вечера, — прошептала она, — ты будешь умолять меня вступить в клуб «Бургундия». Ты просто не представляешь, какая у меня способность убеждать.

Ее возлюбленный муж рассмеялся:

— Не могу дождаться, когда узнаю это.

Дела не позволили им попасть в Италию до следующего года. Утром Диана сидела на лоджии виллы под Палермо. Рядом отдыхала графиня Монтечитта. В полудреме Диана наслаждалась сухим сентябрьским теплом, звоном цикад, запахом соли и тимьяна, которые приносил мягкий средиземноморский бриз. Хотя она уже успела полюбить хмурое Северное море, Италия была местом, о котором она мечтала.

— Ма-ма.

Ее глаза инстинктивно тут же открылись в ответ на зов ребенка, который в свои всего лишь четырнадцать месяцев внятно выговаривал слова. Как бы ее муж ни шутил над Дианой, он не меньше ее гордился своим сыном.

Диана встала и перегнулась через каменные перила.

— Алдус, я здесь, — крикнула она.

Малыш стоял внизу и тянул к ней ручки, в каждой из которых было по грозди винограда.

Себастьян взял сына на руки. Пока они поднимались, ягоды раздавились, поскольку Себастьян крепко прижимал сына к груди.

— Мы ходили на виноградник, — сказал он, хотя этой без слов было ясно. Там было их любимое место.

Алдус с серьезным лицом протянул матери часть своей добычи.

— Спасибо, мой сладкий. Я возьму одну ягодку, чтобы не испортить аппетит.

Себастьян не пустил мальчика к матери на руки.

— Подожди, пока Мария не умоет тебя. Мама и бабушка не обрадуются, если ты оставишь следы своих испачканных виноградом пальцев на их платьях. — Он поцеловал Диану. — Я сейчас вернусь.

— Я не думала, что в моем возрасте у меня будет внук, — сказала графиня, когда Диана снова села в кресло. — Он похож на Себастьяна, но не так неловок.

— Но он же не страдает близорукостью.

— Смешно, но мы никогда не подозревали, что у него проблемы со зрением.

Это совсем не смешно, подумала Диана.

— Алдус такой славный, я не могу на него насмотреться. Не понимаю, как вы могли оставить Себастьяна в Англии.

Она изо всех сил старалась не съязвить, хотя в этом не было нужды. Графиня обладала кожей толстой, как у бегемота.

— Я очень грустила, но Айверли был его опекуном, и я не могла вывезти Себастьяна из страны. Я вынуждена была уехать на Сицилию с моим дорогим Уго.

— Как жаль, что политическая ситуация не позволила вам навестить его. Хотя после Трафальгара путешествие морем было не так и опасно.

— Я ненавижу путешествовать. Кроме того, лорд Айверли писал мне, что Себастьян вполне обходится без меня. Очевидно, он не скучал по мне. Он ни разу не написал.

Диана прикусила язык и закрыла глаза. Она решила последовать примеру Себастьяна и спокойно принять тот факт, что леди Коринна никогда не была и не будет лучшей матерью в мире. Достаточно было того, что она не была худшей.

Графиню потянуло на воспоминания.

— Я была совсем молодой, когда вышла замуж за Айверли. — По ее странной арифметике ей было тогда всего десять лет. — Он был дьявольски красив. И был просто бешеный. Себастьян на его фоне выглядит очень спокойным.

Если «спокойствие» означает надежность и отсутствие желания выпасть пьяным из окна, Диане нужно благодарить провидение. Конечно, ее муж тоже был в чем-то бешеным, но она не собиралась обсуждать это со свекровью. Она не открывала глаз, пока Себастьян не вернулся, переменив сорочку.