окружения Виктора Гранта. Доан помнил его – нижний чин, вроде как мальчишка на побегушках, а там – кто его знает. Звали «лицо» Антуан Нальчин, и на видео этом оно не отличалось особой свежестью: глаза выпучены, лоб вспотел, щёки красные, всё время хихикает, как дурак…

И, тем не менее, Нальчин довольно внятно излагал всё то, о чём Доану только что говорила Рита, называя задуманное «Операция: принцесса и мир». Доан слушал, и разговор с Матильдой представал в новом свете. Очаровать мига, значит, ей поручил братец… И желательно – на званом ужине, на глазах у всех… И всё же подобное слишком даже для Виктора.

– Что это значит? – Доан кивнул на застывшее на экране лицо. – И что с ним такое? Он же откровенно не в себе.

Рита усмехнулась, медленно обошла вокруг Доана.

– К нам, в дом наслаждений, приходит много военных. Расслабиться, отвлечься. Многие заказывают не только девушек, но напитки, кальян… Не все знают, что при правильном подходе курительные смеси на планете Феодоре получаются очень интересные. Такие, что сам курильщик наутро всё не вспомнит.

Доан пожал плечами.

– Хочешь сказать, он тебе военную тайну сдал? Да может он просто бредил под кайфом.

– Спроси его.

Найти Нальчина оказалось несложно.

Как и обещала Рита, едва закончился банкет, юный боец устремился в «дом наслаждений». Однако до оных у него сегодня дело не дошло – Доан встретил его на подходе к серо-жёлтому двухэтажному домику с резными перилами над порогом и отвёл в просторную беседку, увитую серой лианой и усыпанную подушками.

– Какого чёрта? – скривился словно от кисляка Нальчин. – Вы что, и за постелями нашими теперь наблюдать будете?

– До вашей постели, сержант, мне дела нет. Но вы мне сейчас расскажете всё, что касается операции «принцесса и мир».

Нальчин побелел, но тон выдержал наглый:

– Я понятия не имею, о чём вы…

– Код сто сорок два.

– Что?!

– Код сто сорок два, сержант. Отвечайте на вопрос.

– Вы не можете…

– Ещё как могу, – Доан незаметно активировал видеорежим на своём ручнике. – Отвечайте.

– Почему я? Да меня убьют за это.

– На вас никто никогда не подумает. А за отказ в подчинении экстренному коду я имею право убить вас прямо сейчас. Выбирайте.

– Да откуда вы вообще могли узнать…

– Рассказывайте! Но имейте в виду, что я уже многое знаю. Будете врать…

И он рассказал. Полностью подтвердил слова Риты и свои же – на видео.

– Вялые перемирия лишь истощают планету. А наши люди устали, многие не видят смысла в войне, в победе, в этой планете. Принцессу решено принести в жертву будущему миру. Потеряем Матильду, получим Феодору, – закончил он с кривой ухмылкой.

«И ведь ты действительно в это веришь. Что такою ценой можно купить мир. И эту планету», – подумал Доан и отключил видеорежим на ручнике. А потом выстрелил.

Через семь минут он снова вышел на связь.

– Вы всё видели, принцесса?

Матильда на экране молча кивнула.

После разговора с Ритой, он сбросил ей сообщение по личному каналу, где велел уединиться в номере и в любую минуту быть готовой выйти с ним на одностороннюю связь.

– Что ты сделал с этим сержантиком, Доан? – её брови поползли вверх. – Ты убил его?

– «Район удовольствий» очень опасен. Здесь каждую ночь кого-то убивают. Именно потому военным запрещается сюда ходить.

– Доан!

– Ради бога, принцесса, подумайте лучше о своей жизни.

– Ради бога, перестань мне «выкать»!

– Хорошо. Мы уедем с тобой, сейчас же. Гостиница наверняка охраняется. Ты должна выйти из неё, не вызвав подозрений. Вещей не бери, поверх одежды надень пеньюар, в котором сейчас. Скажи, что хочешь подышать перед сном.

– Доан, нам не выехать из Кашинблеска! Город закрыт, да и брат охраны наставил. Это невозможно.

– Только не для специального наблюдателя с Земли.

* * *

Семнадцать лет назад

Их запихнули в камеру в подвале, где уже сидело трое таких же, как Эльфёнок, беспризорников.

Там, в кабинете, в последнюю секунду ему захотелось броситься к красивой женщине-полицейскому, повиснуть у неё на шее, прокричать, что он не виноват, рассказать, как всё было на самом деле. И он даже сделал к ней шаг, но на пороге уже возникло двое новых мужчин в форме, которые и спустили их в подвал.

Камера оказалась сырой, холодной, с большой решётчатой стеной, отчего больше походила на клетку и ощущалась тесной, несмотря на то, что была немаленькой. Эльфёнок представил, что здесь, в этих давящих клетко-стенах, придётся остаться надолго, быть может – навсегда, и содрогнулся. Он сел на пол у стены и обхватил колени руками. Матильда с Виктором пристроились на некоем подобии больничной койки, похожей на ту, где умирала мать, только ещё более грязной.

Матильда упорно не хотела на него смотреть. А он сам не решался к ней подходить. В один миг лучшая подруга вдруг превратилась в совершенно чужого человека – далёкого и холодного. Зато к Эльфёнку подошёл Виктор.

– Если ты откроешь свой поганый рот, если ты хотя бы пикнешь, слышишь? – его лицо перекашивалось от ненависти и злобы. – Если из-за тебя у меня и моей сестры будут неприятности, тебе все кости переломают, понял? Да я тебе…

Эльфёнок отвернулся к стене.

– Ты меня слушаешь, мразь?

– Виктор! – крикнула Матильда и вскочила с койки. – Если ты сейчас же не отойдёшь от него, я сама всё расскажу.

С другого конца камеры на них заинтересованно зыркали беспризорники. Виктор покосился на них, сплюнул Эльфёнку под ноги и поплёлся к сестре. А она, напротив, быстро подошла к Эльфёнку и также быстро и еле слышно сказала:

– Я должна была защищать брата.

И вернулась к Виктору.

Потом она сидела, всё также избегая взгляда Эльфёнка. Потом улеглась, свернулась клубочком, кажется, плакала, а может – просто лежала, уткнувшись носом в стену, и дрожала от холода.

Потом, часа через два, когда беспризорники позасыпали в своём углу, за Матильдой и Виктором приехали родители. Они стояли у решётчатой стены камеры и напряжённо всматривались внутрь, в то время как человек в форме отпирал тяжёлый и ржавый замок, а затем выводил к ним сына с дочкой, которая всё же успела задремать. И на миг у Эльфёнка мелькнула надежда. Матильдины мама и папа – особенно мама – всегда смотрели на него с сочувствием. А ещё – они умные люди, они обязательно поймут, что он, Эльфёнок, ни в чём не виноват. И помогут ему выбраться отсюда. Ему ведь не нужно от них ничего – только бы выйти из