Я села в прихожей, стала искать кроссовки.

– Дело в том, что ты должна контролировать себя, понимаешь? – Брайен сел на корточки напротив меня. – Даже если она выводит тебя на эмоции. Вы же совсем не сдерживаетесь и не можете остановиться.

– То же самое ты говорил Ребекке на лестничной площадке?

– Я сказал ей, чтобы она перестала лезть не в свое дело. И чтобы не оскорбляла тебя.

Да, сегодня он вступился за меня. И во время перепалки с брюнеткой, и с ней наедине. Наверное, именно это немного успокоило меня.

– Мило с твоей стороны, – я наконец нашла кроссовки, надела их. – Но ты все равно считаешь, что я неправа.

– Ребекка всегда нападает первая, я согласен с тобой, она неправа. В ее стиле быть грубой с теми, от кого исходит хоть какая-то угроза. А ты неправа в том, что чуть не раскрыла себя.

– Это мой метод защиты. Если мы еще раз с ней столкнемся, я буду вести себя так же.

Я осознавала свою ошибку, но не принимала ее. Каким образом я могла научиться самоконтролю, когда в меня летели колкости от темной? Для меня, как для светлой, было вполне нормально отстаивать свою честь в конфликте, говорить о своем превосходстве. Да, это выдавало меня, но это было почти невозможно сдерживать. Если бы Ребекка знала, что говорит со светлой, то из нее, вероятно, тоже полезло бы что-то поинтереснее.

Брайен абсолютно меня не понимал, и это лишний раз подчеркивало, насколько мы разные, не знающие, что творится в головах друг друга.

Мы разве должны что-то доказывать этому темному?

У вас у светлых слабоумие?

– С тобой порой невыносимо разговаривать, – подытожил Брайен.

Я с ухмылкой ответила на этот выпад:

– Тогда, может, тебе лучше следующие ночи проводить в компании Ребекки?

– Это ревность?

О ревности в нашем мире говорили как о чувстве, которое мог испытывать старший ребенок после рождения младшего. Родители уделяли больше внимания новорожденным, что естественно, и это могло ранить первенцев. Но чтобы ревновать своего супруга к другой девушке? Мне стало жутко от перспективы когда-нибудь оказаться в таком положении.

Ревновала ли я Брайена? Мне сложно было ответить на этот вопрос даже самой себе. Предпочитала к нашим отношениям подходить разумно и не влюбляться, но эмоции и чувства были куда сильнее меня. И опыта близости у меня не было, так что каждая мелочь со стороны Брайена удивляла меня, была в новинку.

– Как знать, – промямлила я.

У меня было каменное, почти безжизненное выражение лица. Я держала все внутри себя, боясь осуждения, насмешек или упрека с его стороны. Моя откровенность была ему не нужна, зная, что взаимности я не дождусь, не собиралась рассказывать о чем-то. По крайней мере, таков был мой план: оставаться хладнокровной. Но пальцы не справлялись со шнурками, и это злило меня. Брайен помог мне, снова разрушив стену, которую я старательно пыталась построить между нами.

На улице легче не стало. Я еще больше тонула в своих мыслях, пару раз спотыкалась из-за того, что полностью погрузилась в свои мысли. Никогда не думала, что стану такой собственницей, и все из-за парня, которого могу только слышать и чувствовать, но не могу увидеть и потрогать.

– Мы пришли, – тихо произнес Брайен, и я прошла немного вперед, уперлась руками в дом и стала ждать, когда он поднимет меня. – Аврора.

– Не начинай. Ты был прав, что я совсем не думаю о безопасности. Просто подними меня, пожалуйста.

Подушечки пальцев впивались в шершавый кирпич, пока Брайен не развернул меня к себе лицом и не прижал спиной к стене. Я попыталась отойти в сторону, но он расставил руки по обе стороны от меня.

– Дай мне сказать. Во-первых, я не хотел повышать на тебя голос и обижать, мне жаль, что я заставил тебя чувствовать себя паршиво. Во-вторых, мне не нравится ссориться с тобой.

– Мы не ссорились.

– У тебя на лице все написано. Я понимаю, ты светлая и ты слишком нежная для темного мира, но все же будь чуть более сдержанной и не обращай внимания на Ребекку.

– Она считает меня пустым местом, будто я ничего не значу для тебя. А она же, наоборот, в своем понимании центр твоей вселенной. Или это так и есть? – я с вызовом посмотрела на него и скрестила руки на груди.

Это были лучшие ночи, наполненные смехом и нежностью. Но сейчас полез весь негатив из прошлого, и раз темный не отпустил меня, пусть видит его. И открывается мне чуть больше.

– Ты не пустое место, – неуверенно сказал Брайен.

Знала, что глобальных признаний от него ждать не стоило, поэтому была рада услышать что-то подобное, даже сказанное без особых эмоций.

– Я не отношусь к тебе с презрением, прекрати так говорить, – я решила сказать откровенно в ответ. – Ты сам прекрасно знаешь правду. Прошу лишь чуть больше понимания. Даже если я совершаю глупости, не начинай кричать на меня. В светлом мире никогда не повышают голос, поэтому твои нападки меня особенно пугают.

– Ты же знала, что будет сложно.

– То есть все останется без изменений?

– Да, пока ты не перестанешь подставлять нас.

Я рассмеялась. Не верилось, что он серьезно. Уже и забыла, каким упрямым он может быть.

– Хорошо, – выдохнула я. – Ты многое сделал для меня и пошел против принципов своего мира. Но и я тоже. У меня поехала крыша, я отдалилась от близких, мне теперь сложно смотреть на свет. Тебе может показаться, что это мелочи, но на самом деле все очень сложно.

– Я не называл твои переживания мелочью.

– Тем не менее мне кажется, что ты меня не слышишь.

– Что, по-твоему, я еще должен сделать? Знаю, что тебе тяжело, но и я не могу все внутри себя перестроить только потому, что ты так хочешь. Все хорошо, пока мы не сталкиваемся с напоминанием, что ты светлая, а я темный, пока никто не заставляет нас подумать о том, какими мы должны быть, – Брайен сделал паузу, перевел дыхание. – Сейчас я искренне извинился перед тобой, потому что понял, что не прав. Но ты продолжаешь делать из мухи слона, хотя давно могла признать, что тоже ошиблась, принять мои извинения и закончить эту драму.

– Драму? Может, тебе тяжело со мной?

Ты все еще гордая светлая, помни об этом и никогда не уступай ему.

Ну почему ты просто не можешь потрогать его и успокоиться. Я устала.

– Во время ссор, да. И когда ты требуешь чего-то от меня, не