Сердце замерло. Не теряя ни одной драгоценной секунды Андрей несколькими ударами босых ног отогнул арматуру, и выскочил в свежий вечерний ветер, прихватив с собой лом в качестве оружия в возможной схватке.

Слева от пустыря притих небольшой поселок, заросший густой летней зеленью, а справа огромным горным массивом в зареве заката пылала огнями Москва. На ее фоне покинутый экскаватор вытянул в небо тяжелый ковш, напоминая железную статую автостопщика. Андрей метнулся к нему вдоль сплошной стены массива гаражей, уже понимая, что босиком от разъяренных бандитов уйти не удастся. Лом в скованных руках мешал, и пришлось его бросить.

Кум повозился с гаражным замком. То ли гашиш оказался на редкость крепким, то ли пыль попала в замочную скважину, но ключ с трудом провернулся лишь со второго раза.

– Сейчас, Андрюшенька. – зло фыркнул бандит, откидывая тяжелую дужку замка. – Врать мне удумал? Сейчас я тебе устрою практический урок анатомии. Сука…

Он лязгнул засовом и потянул на себя створки ворот.

– Сейчас ты узнаешь, какого цвета кишки у людей.

Ворота распахнулись, сразу проявив дыру в дальней стене – по краям скалились кривые зубы арматуры. Клубы цементной пыли еще не успели осесть.

– Сдриснул… – удивленно остановился Кум, но тут же пришел в себя и бегом рванулся к пробоине.

Он попробовал в нее пролезть, но внушительная ширина плеч не позволила. Совершенно озверев, бандит поискал глазами какой-нибудь тяжелый предмет, тут же наткнувшись взглядом на огнетушитель. Подхватив его с дивана, Кум размахнулся, и со всей своей силищей ударил в бетонную кромку.

Но уставшая сталь баллона не выдержала этого последнего удара – огнетушитель разорвало со снарядным грохотом, окутав гараж густым белым паром.

Кум закашлялся.

– Вот гад. – спокойно сказал он, еще не видимый в плотном тумане.

Но сквозняк между дырой и воротами выдул пелену пара довольно быстро. Кум лежал возле края ямы, весь перепачканный цементной пылью, а огромная лужа крови стекала вниз небольшим водопадом. Бандит попробовал встать, но смог подняться только на четвереньки, с недоумением глядя на собственные кишки, выпавшие из разорванного осколками живота.

– Вот гад. – повторил он, повалился на бок, и всем весом рухнул в ремонтную яму.

Услышав грохот взрыва в гараже, Андрей бросился под днище экскаватора. Если бандиты применили взрывчатку, стараясь вывалить стену целиком и выгнать джип на пустырь, то уйти пешком от машины не выйдет. Тем более босиком. Тем более когда ноги подкашиваются от усталости. Оставалось только вжаться в пахнущую соляркой глину и молиться, чтобы беда прошла стороной.

– Пронеси мимо чашу сию. – шептал Андрей растрескавшимися от едкой пыли губами. – Пронеси…

Рева двигателя слышно не было. И криков не было слышно, и ружейной стрельбы. Андрей выбрался из-за гусеницы, и на локтях пополз в сторону Москвы, сиявшей на западе за сплошной стеной леса. Он дополз до узкой асфальтированной дороги, перебежал ее, согнувшись, как солдат под пулями, и вломился в густые кусты подлеска. Только отбежав шагов сто от дороги, он позволил себе упасть в траву и отдышаться.

Но долго расслабляться Андрей себе позволить не мог – в любом случае надо уйти как можно дальше от гаража.

Рваные лоскуты неба между верхушек деревьев совсем потемнели, приобретя ровный, иссиня-черный оттенок. Заблудиться в ночном лесу проще некуда. Это лишь кажется, что идешь прямо, а на самом деле петляешь и кружишь, ничуть не приближаясь к нужному месту. Даже пасмурным днем, пройдя всего шагов двести, можно сбиться с направления градусов на сорок пять.

Пришлось вспоминать курс школьного природоведения, рассказывающего, по каким приметам в лесу можно отличить юг от севера. Сориентировавшись, Андрей побрел на запад, стараясь беречь ноги от брошенных консервных банок и битых пивных бутылок.

Часа через два окончательно стемнело, и ориентироваться по звездам Андрей не смог. Ковша Большой Медведицы не было видно из-за деревьев, а других ночных навигационных примет Андрей не знал. Но еще чуть позже взошла луна, и снова стало возможным прибавить скорость.

Лес кругом возвышался густой, исхоженный лишь заядлыми грибниками. Это явно был район Лосиного Острова – сырой, заболоченный, местами заросший крапивой по пояс. Приходилось продираться сквозь нее напролом, потому что обходить, теряя направление, было страшнее, чем морщиться от обжигающих листьев. Иногда поддувал прохладный ветер, волнами раскачивая серебристую в свете луны траву. Иногда Андрей пересекал огромные поляны, утыканные сгнившими пнями, один раз больно налетел ногой на спрятавшийся в зарослях бетонный столбик с надписью: «».

Он сходу влетел в низкорослый малинник, изодрался до крови, а затем, перелезая овраг, все же наступил на трухлявую доску с гвоздем.

Иногда он отдыхал, валясь в траве, и раскрыв пересохший рот, как умаявшаяся собака. Время перестало существовать, отмеряемое лишь болью шагов. И он снова брел через лес, продирался, бежал, когда позволяла местность, падал, спотыкаясь о ржавые трубы и проволоку.

Когда села луна, а небо начало светлеть, Андрей выскочил на огромную поляну, в центре которой мрачным скелетом белели развалины старинного дома. Все поросло высокой кустистой травой, косо стоял полусгнивший телеграфный столб, а за ним, напоминая кадр из фильма Тарковского, чернел полусгнивший товарный вагон. Под ним рельсы заросли осокой, начинаясь нигде, и заканчиваясь тупиком, насыпанным из гравия.

Здесь Андрей решил устроиться на длительный отдых, опасаясь подходить к Москве ясным днем. Его одежда и внешний вид могли показаться подозрительными даже гражданам, не говоря уже о милиции, встречаться с которой раньше времени он не хотел. Андрей ничуть не сомневался, что истинного виновника смертей в больнице определят быстро. Скорее всего он уже установлен, но сейчас не хотелось начинать разбирательства по поводу побега из милицейского броневика, а так же тянуть ниточку связанных с ним событий. Хотя с другой стороны, камера в отделении могла оказаться самым надежным убежищем от бандитов, но это искушение Андрей откинул почти сразу – в честность правоохранительных органов он никогда не верил.

К тому же измотанное тело банально требовало нормального сна, а сколько еще идти до города, Андрей не имел понятия. Поэтому он нашел в вагоне место почище, и свернулся калачиком на замшелых досках, из которых повсюду торчала трава. Казалось, что сон должен обрушиться лавиной, но он не шел и не шел. То никак не удавалась устроить скованные наручниками руки, то жесткие доски давили в ребра, то перегруженный слух улавливал явно несуществующий звук шагов по траве.

По мере того, как небо светлело, Андрей обратил внимание на усиливающийся с юга шум. Похоже, не очень далеко, там проходила крупная магистраль. Прикинув возможную географию, Андрей решил, что это либо Горьковское, либо Щелковское шоссе.