– Насколько я знаю, Белла не отдалась ни одному из двух поклонников, пока не удостоверилась, что те уговорили старших братьев оставить ее в живых. Она умеет обращаться с мужчинами.

– Ты думаешь?

– Она делает все необходимое, чтобы выжить. – Ильва помолчала, а затем добавила: – Хотела бы я быть столь же мудрой в ее возрасте.

Она погрузилась в размышления о событиях своего прошлого, о которых я узнал гораздо позже. Наконец она выпрямилась и сказала:

– Может, Хальфдан взял ее в палатке силой. Может, она добровольно отдалась ему. Я не знаю. Но я точно знаю, что она воспользовалась этим обстоятельством, чтобы посеять вражду между братьями.

– Почему ты не рассказала мне об этом раньше? – спросил я. – Я считал, что мы друзья.

– Сложно считать другом того, кто не держит обещания.

Из глубин моей памяти, подобно звону церковного колокола из-за горизонта, всплыло воспоминание.

– Ты по-прежнему мечтаешь о серебре Святого Кутберта?

Она мрачно кивнула.

– Я не мог предать брата Ярвиса, – сказал я. – Сохранность реликвий важна для его положения.

– Я понимаю. Но для меня важно их заполучить. Я обещала своим воинам добыть серебро. Они верили моему обещанию. Верили, что я щедрый «даритель колец».

Словосочетание, которое я не раз слышал от других, на этот раз заставило меня вспомнить счастливые лица викингов в тот момент, когда Ильва сломала свои последние браслеты и разделила кусочки между дружинниками. Неужели военные союзы скандинавов и впрямь строились исключительно на личной выгоде каждого участника?

– А как же преданность вождю? – спросил я. – Личная симпатия? Родственные связи? Разве некоторые из твоих дружинников не служили еще твоей бабке Лагерте?

– Да, и еще двум ярлам после нее. Службой у последнего они были крайне недовольны. Слишком он был скупой. Поэтому десять лет назад мне удалось уговорить некоторых из них отправиться со мной в военный поход. При случае мы ограбили монастырь. Там и следует искать источник моей удачи, которая настигала меня снова и снова. С тех пор я участвовала в других военных походах, столь же счастливых. Фрисландия, Вирланд, королевство франков. Я прославилась благодаря своему чутью на монеты и щедрому распределению сокровищ. Такова была основа моей власти. В последнее время мне этого недостает. Здесь, в Англии, все оказалось поставлено с ног на голову. Тот, на чьей стороне боги, собирает огромные толпы сторонников. Никто не пойдет за ярлом, у которого не набита мошна. Десять из моих дружинников охраняют территорию епископства по приказу Сигурда. Еще пятеро сидят здесь за два кусочка серебра в день и неограниченное количество пива.

Она кивнула на охранников в баре.

– Неужели положение скандинавского ярла настолько шаткое? – удивился я.

– Все может измениться в любой момент, – подтвердила она. – Но Сигурд Змееглазый не доверяет заботу о своей супруге никому из мужчин, так что я пригодилась. И постепенно, вероятно, завладею тем, что ты не помог мне добыть.

Рассматривая серебряные браслеты у нее на запястьях, я думал о том, что раз одного ярла так легко свергнуть, то и с другим можно проделать то же самое.

– Ильва, я обещаю тебе помочь восстановить положение и вернуть дружину, если ты этого желаешь.

Ее грубое лицо расплылось в кривой усмешке.

– И как ты это устроишь, Рольф Дерзец?

Нашу беседу прервал оборванец, заполнивший трактир вонью немытого тела и гнилого дыхания. Он открыл дверь и, ко всеобщему изумлению, заорал:

– Саксы приближаются!

Пятеро скандинавов, сидевших у бара, вытянули шеи и начали озираться, переваривая полученное сообщение. Затем вскочили на подкашивающиеся ноги и бросились к двери. Мы с Ильвой последовали за ними на улицу и очутились у ветхой двойной башни, возвышающейся над восточными воротами. Мы вскарабкались по лестнице, ведущей к брустверу, и устремили взгляды на лежавший перед нами плоский ландшафт.

Растянувшаяся колонна, состоявшая из воинственно настроенных людей, лошадей и повозок, двигалась к городу по римской дороге с востока. Даже на расстоянии бросалось в глаза, что их одеяние и вооружение пестрое и разномастное. Некоторые держали в руках тяжелые топоры и полуторные мечи, другие несли нож, косу или вилы. Лишь несколько воинов были облачены в кольчуги и шлемы. Но все шагали молча и решительно. Это был фирд – крестьянское ополчение, созванное на защиту королевства под руководством группы влиятельных саксов. Над всадниками, возглавлявшими процессию и сверкавшими отполированным металлом доспехов, развивался стяг с красным боевым топором на белом фоне: это было знамя олдермена Осберта.

Ильва прищурилась и стала молча считать.

– Около тысячи человек.

– Сможем отбиться?

– Смею надеяться. Их достаточно для осады города, но не для взятия крепости, которую защищают триста викингов. Что они могут предпринять?

Вопли и крики послышались с северной части стены, находившейся за постройками епископства и деревьями. Мы начали проталкиваться вдоль бруствера. У каменного бастиона в северном углу стены остановились и вытянули шеи. Многие столпились на полукруглой площадке бастиона.

Скандинавы смотрели и указывали пальцами на римскую дорогу, серой стрелой вылетающую из леса с северо-запада. Оттуда к Йорвику приближалась еще одна колонна. Она, как и первая, тоже состояла из разношерстных, но решительно настроенных людей. На знамени этого войска красовался белый крест на черном фоне.

– Король Элла, – констатировала Ильва. – Не меньше тысячи двухсот человек.

Армия Эллы соединилась с войском Осберта на расстоянии выстрела от города. Два предводителя выехали вперед и встретились под светлой зеленью лесной опушки. Они сдержанно поприветствовали друг друга и больше не обращали друг на друга внимания. Многочисленные всадники и крестьяне распределились по полям и лугам, словно заранее обсудили позицию каждого участника, а организация осады Йорвика представлялась им чистой формальностью.

Ополченцы втыкали в землю заостренные жерди через равные интервалы. Чтобы препятствовать нашей контратаке, они создавали насыпи и канавы. Всего за час объединенное войско саксов затянулось вокруг города серо-коричневым ремнем. Даже таким невеждам, как я, было ясно: армия общей численностью в две с лишним тысячи человек вернет Йорвик в руки саксов.

– Вот как изменчива удача, – сухо прокомментировала ситуацию Ильва.

Военная удача и впрямь переметнулась на сторону саксов. За несколько часов они взяли Йорвик в полукольцо – от берега Усана оно пересекало луг с севера и спускалось на поля к востоку. На мосту у порта саксы соорудили каменную баррикаду, чтобы никто не мог просочиться из города этим путем. К югу от Йорвика они разбили главный военный лагерь в тени мистического овала римских развалин, прямо среди пастбища с гуляющими быками и овцами, а сами обосновались за каменной стеной высотой по пояс. Рабы пытались сложить костер из свежих ветвей, воины чистили оружие и, стиснув зубы, косились на город. Очевидно, два предводителя саксов намеревались организовать атаку с юга. На первый взгляд, это казалось странным: укрепления Йорвика с южной стороны были гораздо мощнее, чем с восточной, где отверстия в каменной кладке на протяжении многих метров были заткнуты отвалившимися от римских построек камнями и прогнившей древесиной. В том, что это намерение увенчается успехом, судя по всему, никто не сомневался.