Наверное, я должна была восхититься, увидев себя, но действие успокоительного было в самом разгаре.

— Почтенная, посмотрите, как изящно легло на вашу шею. А она у вас тонкая, — протягивала где-то в другой реальности Дариэль, надевая мне ошейник из черного хрусталя. Может, это украшение называется как-то иначе, но для меня это уже ассоциировалось с ошейником. — И крупный камень привлекательно ложится между ключицами. А они у вас оказывается такие выразительные, прямо как у нас, эльфиек…

Она говорила что-то еще, но я скосила взгляд на балкон, думая о другом. Где Кейел? Почему даже успокоительное, притупляя чувства, не позволяет забыть о нем? А при мысли, что он и вправду ушел, равнодушие становится таким тяжелым, горьким.

Мы никто друг другу.

Взгляд коснулся стола, и кожа покрылась мурашками.

Это все было ошибкой. Как же мы с ним любим ошибаться…

По капельке духов за уши — и теперь я пахла карамелью.

— Вы восхитительны, — улыбалась Дариэль, разглядывая меня.

— Спасибо, — произнесла, кротко глянув на флакончик с успокоительным.

Жаль нельзя взять с собой. Ну и черт с ним.

В торжественном зале было два входа. Первый — со двора, к которому вела аллея, украшенная желтыми цветами. Второй — из дворца, к которому подводил аналогично украшенный коридор. Я воспользовалась вторым.

Слышала, как стучат в пустом коридоре низкие каблучки туфель, гладила руки, чувствуя вечернюю прохладу. Огромные стеклянные двери радушно встречали нараспашку, и я замедлила шаг. Не было внутри светлых духов — приглушенное освещение мягко окутывало зал, медленно меняло окраску на разные цвета. Доносились спокойная мелодичная музыка и гул голосов. Я осторожно приблизилась, и мне улыбнулся эльф, одетый в праздничный костюм сине-серебристых тонов. Он поклонился, приглашая войти.

Я не успела осмотреться, как глаза резануло ярким светом, вынуждая прищуриться и опустить голову, а в приятной мелодии прозвучало мое имя и статус. Что радовало, еще пока любовница. Яркое сияние затухало, искры духов таяли, не касаясь меня и пола. Я осторожно распрямляла спину и поднимала подбородок, приходя в себя.

Ночное небо — это первое, что я увидела, когда смогла видеть. Звезды, полнолуние, рейки, удерживающие высокий стеклянный купол. Тяжелые голубые портьеры на белоснежных мраморных стенах, а ниже конструкции, оплетенные сияющими в ночи цветами. Небольшие балкончики на втором ярусе, где, видимо, можно устроиться с удобством. А еще ниже толпа разглядывала меня, задрав головы. Кто-то поджимал недовольно губки, кто-то с вызовом вскинул бровки, а кто-то, приподнимая подбородки, приставал на носочки… Смотрели нахально, скептически, равнодушно, злобно, алчно, доброжелательно, последнее немного удивляло… Слуги скромно сновали с подносами, не смея поднимать головы, а некоторые стояли неподвижно у столов. Нарядные платья и костюмы отражались на черном полу, а там, где оставалось свободное пространство, проглядывался кусочек звездного неба. По углам зала танцевало множество духов; они меняли цвета — и снова танцевали, в основном освещая столы с закусками и диванчики с резными спинками и ножками. А еще великолепные троны расположились с левой стороны, напротив второго входа. С высокими золотыми спинками, но с мягкими вставками подушек. И на них уже сидели правители.

Волтуар улыбался, разглядывая меня. Я тоже улыбнулась — сейчас было нетрудно. Главное, не превратиться в наркомана… Нет. Зельемана?.. Наверное, так бы и звучала эта зависимость в нашем мире.

Свет над моей головой давно погас, а я все стояла и вглядывалась в зал, в толпу… Смотрела и смотрела, но высмотреть Вольного так и не смогла.

Уехал…

Что-то во мне оборвалось.

Я спустилась по лестнице, убеждаясь, что глядя на троны с зала, впечатляешься их величием сильнее. Меня никто не трогал, никто не растаскивал за руки, желая потанцевать. Да и танцам ведь никто не учил. Любовницы неприкосновенны.

Правители не могут уделять внимание любовницам на праздничных вечерах, ведь их обычно несколько. И это отнимет много времени и сил. Так уж сложилось, что и в том случае, если я всего одна, то уже просто традиция не позволяет. Танцуют гости. Любовницы не танцуют. Будь я женой правителя, то многое было бы иначе…

Я снова передернула плечами, ощущая щекотку в горле. Хорошо, что не жена правителя. Еще пока…

Гнать надо такие пугающие мысли! Даже успокоительное не справляется. Или эффект уже постепенно отпускает. Действие очень маленькое, но достаточное, чтобы пережить самый пик истерики.

Я попробовала закуски, но они показались безвкусными. Зато сладкое дынное вино ощущалось хорошо, расслабляло неплохо. Я ловила осторожные взгляды мужчин, слышала хмыканье эльфиек и шан’ниэрдок — людей на празднике я не видела. До какого-то момента…

О его приходе не объявили, но я будто бы ждала возвращение Вольного. Будто бы?.. Кому я вру? Я надеялась и ждала! Именно поэтому, нервно сжимая бокал, стояла у входа, ведущего на улицу, и с трудом удерживалась, чтобы не начать мерить свободное пространство в этом месте. Наверное, где-то в глубине души я знала, что он вернется, что он появится внезапно. Как тогда, в зале Справедливости.

И когда он, наконец-то, пришел, я замерла точно так же, как и мое сердце.

К нему подошел рыжий эльфиор, тот самый, с которым они, судя по всему, сдружились, и, видимо, поинтересовался все ли в порядке. Кейел рассмеялся, отмахиваясь. Он был пьян — в этом сомнений не оставалось: шатался и улыбался, как сытый кот. И почему стража пропустила его в таком виде? Пригрозил духами? А может, лиертахоном… Кейел и на такое способен.

Он был… побит, избит? С рассеченной брови стекала кровь на расцарапанную щеку. Разбитая губа опухла. А рубашка была заправлена неряшливо, да и на пару размеров больше и… Это была не его рубашка. С кого-то снял, когда понял, что своя порвана или испачкана? Он хлопнул эльфиора по плечу, а затем, убрав локоны волос за уши, направился ко мне.

— Ну, привет, Асфи, — через тихий смех сказал, откровенно разглядывая меня. Потом пошатнулся, потянувшись к моему бокалу. Отобрал его, обжигая прикосновением пальцев. Посмотрел в глаза, склоняясь так близко, и с довольной улыбкой, обдавая алкоголем, протянул: — Не-е-ет, моя сладкая, хорошая девочка. Ты мне не нужна. Ты же — не моя… А Айвин не видела?

Я покачала головой, так и не сумев произнести ни слова. Он опрокинул в себя вино, выпивая больше половины одним глотком. Впихнул пустой бокал обратно мне в руки и, уходя, снова медленно повторил:

— Ты точно не нужна мне…

Я привычно проводила его взглядом, тупо застыв на месте. Если даже захочу поговорить с ним серьезно, то способен ли он в таком состоянии выслушать? Да и что я могу сказать ему после всего?

Вздохнула и направилась за следующей порцией вина. Теперь я ему искренне завидовала, тоже решив, что напьюсь до чертиков, а там будь что будет.