Через пять минут он начал задыхаться, вспотел с ног до головы и беспрестанно ругался на четырех языках. Но пение снова стало громче. И он совершенно отчетливо услышал смех Ориона. Еще через минуту он вышел на поляну. Вокруг, возвышаясь над травой на сотню футов, стояли огромные деревья с серебристой корой и почти идеальными полукруглыми кронами багряных листьев. Через центр с журчанием бежал ручеек, падавший в противоположном конце поляны с каменистого порожка в глубокий омут. Настоящий райский уголок для лесных жителей.

Все сильфены — около семидесяти особей — собрались здесь. Кое-кто из них уже вскарабкался на деревья, используя руки и ноги, чтобы сорвать висев­шие на верхних ветвях грозди орехов. Орион подпрыгивал под ближайшим стволом и ловил плоды, сброшенные сильфеном.

— Черт побери, ты что вытворяешь? — выпалил Оззи. Откуда-то издалека доносилось пение. Орион мгновенно понурил плечи и угрюмо нахмурился. — Что бы с тобой было, если бы я вас не догнал? Где твой пони? Как ты собира­ешься его искать? Что это, по-твоему, игра? Мы забрались в незнакомый лес размером с полпланеты. Теперь понятно, почему ты потерял родителей, если и раньше такое вытворял.

Орион поднял руку, показывая на что-то за спиной Оззи.

— Пони здесь, Оззи, — дрожащими губами произнес он.

Он резко развернулся. Сильфены привели на поляну и пони, и лонтруса. Вместо того чтобы, подобно Оззи из легенды, обрадоваться при виде животных, он только сильнее разозлился.

— Ради бога!..

— Оззи, это мир сильфенов, — тихонько сказал Орион. — Здесь не может случиться ничего плохого.

Оззи бросил на мальчика сердитый взгляд и зашагал к сильфену, державшему поводья. «Брось, уговаривал он сам себя. — Возьми себя в руки. Он же еще совсем ребенок… Которого, по моему замыслу, здесь быть не должно».

Он стал искать в памяти наречие сильфенов, внедренное в мозг во время пребывания в клинике Августы. Никто и никогда не мог научить сильфенов языку Содружества. Им это было неинтересно.

— Благодарю за заботу о наших животных, — сказал он.

Он был совершенно уверен, что произнес эту чудовищную мешанину из воркующих звуков и коверкающих язык валлийских слогов абсолютно непра­вильно.

Сильфен широко открыл рот, демонстрируя дрожащий змеиный язычок в центре зубных кругов. Оззи едва не повернулся, чтобы бежать, но вспомогательная память вовремя напомнила, что это всего лишь улыбка. Затем после­довало ответное невнятное бормотание, куда более мелодичное, чем то, что воспроизвел Оззи.

— Мы так рады встретить тебя в этот чудесный день, дражайший Оззи. А ваши бедные животные нуждались только в руководстве, чтобы снова быть с вами. Для нас это такая мелочь. Привести их было совсем нетрудно.

— Я рад и польщен тем, что вы меня помните. Мы встречались в другом мире, несколько десятков лет назад.

— Такое сокровище не должны утрачивать такие, как мы. А ты настоящее сокровище, Оззи. Оззи, человек, научивший людей первым шагам по истинным тропам.

— Я делал это не один. — Он слегка поклонился и окликнул Ориона. — Эй, надо бы позаботиться о пони, ладно? Похоже, ему не помешает попить.

Орион подошел, взял поводья из рук сильфена и повел пони к озеру под небольшим водопадом. Оззи получил несколько недовольных взглядов и явно не был прощен. Двое сильфенов уже купались, скользя по чистой воде так же легко, как они бегали по земле или лазали по деревьям. Вскоре к ним присоеди­нился и Орион.

— Могу я спросить, с кем разговариваю? — поинтересовался Оззи.

— Я цветок, блуждающий под девятью небесными лунами, лучик света, проникающий в полночь на дно самой глубокой расщелины, весна, журчащая в оазисе; из всего этого появился я.

— Ладно-ладно. — Оззи помедлил, компонуя фразу. — Если ты не возражаешь, думаю, можно называть тебя Девятью Небесами.

— И вот всегда ты так спешишь, не замечая радости завтрашнего рассвета.

— Ладно, — по-английски пробормотал себе под нос Оззи. — Никто и не думал, что будет легко.

Он пустил Полли обнюхивать светло-лавандовую траву на лужайке. Силь­фены к тому времени собрались на краю озера. Они стали есть собранные орехи и ягоды, запивая их из пущенных по кругу фляжек. Оззи отыскал местеч­ко рядом с Девятью Небесами, а Орион устроился сбоку и принялся за свой обед.

— Мы странствуем по тропам, — сказал Оззи.

Его слова, похоже, развеселили сильфенов, и они засмеялись своим переливчатым смехом, удивительно похожим на человеческий.

— Другие из нашего племени тоже так поступали, — напомнил он им. — Искатели красоты и неизвестности, поскольку не все мы похожи друг на друга.

— Многие ходили по тропам, — ответил Девять Небес. — Упорные и умелые; их шаги отзываются эхом в священных землях, ведут их далеко, уводят еще дальше. Поворот за поворотом в веселом танце.

— По каким тропам они ступали? — спросил Оззи.

Ему казалось, что он в состоянии поддерживать разговор.

— Все тропы — это одна тропа, Оззи, они ведут к самим себе. Начало есть конец.

— И где же начало?

— Начало здесь, среди радости детства, и щебетанья птиц, и докучливого веселья теринды, резвящейся над долиной и ураганом. Все мы стремимся идти в музыке и свете.

— Я начинаю путь здесь, и куда же я должен идти?

— Оззи приходит, Оззи идет, Оззи летит, Оззи видит много звезд, Оззи живет в пещере, Оззи покидает пещеру, Оззи видит деревья, Оззи приходит. Круг замыкается.

При упоминании о жизни в пещере у Оззи на затылке шевельнулись волосы.

— Вам известны чудеса, вы идете к чудесам, вы видите чудеса, вы живете среди чудес, вы уходите. Оззи завидует вам. Оззи идет вместе с вами.

Эта тирада вызвала новый взрыв веселья, так что языки сильфенов высунулись наружу.

— Оззи уходит, — сказал Девять Небес. Его голова выдвинулась вперед, огромные темные глаза уставились в лицо человека. — Принимаешь то, что есть, ты не проявляешь страха, медленно течет наше время, мы любим тебя, и не все, что рождает нас, обращается в звездную пыль. Но все возвращается в вечность, поворот за поворотом.

— Что тебя ждет, если не величие и благородство? Что ждет каждого из нас между двумя мгновениями бесконечности? Это величие светит среди звезд там, где я иду.

— Следуй своим путем без песни радости в твоем сердце, далек твой путь к неизвестной судьбе. Странствие в лесу и есть жизнь. Смотри на нас сейчас в сиянии красоты, поскольку все мы стремимся к своей судьбе.

— Заходите ли вы в леса планеты, откуда мы произошли?

— Мы странствуем по всем лесам, лесам света и лесам тьмы.

— А леса величия? Вы тоже бываете в них?

— Есть только свет и тьма, и больше ничего. Остерегайся черноты и золота, они оставляют в полуденном небе чудовищную отметину. Громко призываем тебя быть внимательным в середине зимнепада.