До того, как умру, мне хотелось бы…

Янн читал и перечитывал, листая наугад, страницы рукописи, найденной на самой верхней полке в бунгало Пьер-Ива Франсуа.

Идущая за звездами

Он сидел на кровати, за распахнутой дверью — гравий аллеи, обрамленной бугенвиллеями, внизу виднеется деревня Атуона. На первой странице несколько почти полностью переписанных строк.

До того, как умру, мне хотелось бы…

Знать, говорит ли правду неотступно меня преследующий тихий голосок, когда уговаривает меня, будто змей: давай, детка, пиши, пиши, ты талантливая.

Посмотри на Гогена, посмотри на Бреля, они бросили все — жену, детей, друзей… Они умерли такими молодыми — это цена вечности.

До того, как умру, мне хотелось бы…

Знать, не дьявол ли толкает меня к этому безрассудству.

Не дьяволом ли был Пьер-Ив Франсуа?

Или просто очарованным читателем?

Пометки на полях рукописи не оставляли ни малейших сомнений в том, что ПИФ был завоеван. Ни одна фраза на 118 страницах не вычеркнута. Напротив, многие подчеркнуты или обведены, будто драгоценные камни вставлены в оправу, и почти всегда это сопровождалось восторженными комментариями.

Превосходно!

Изумительно!!

Великолепно!!!

Наслаждение!!!

Пьер-Ив восхищался с пылом преподавателя, которому попалось исключительное сочинение.

Янн собирался перевернуть очередную страницу, но помедлил… По аллее кто-то шел.

Через открытую дверь он следил за тенью, которую тропическое солнце отбрасывало на террасу. Тень медленно двигалась.

Значит, сейчас?

Янн отложил рукопись. Нащупал за спиной нож, засунутый за ремень. Единственное оружие, какое нашлось. Он был убежден, что не сможет, не сумеет его применить. Может быть, оно просто давало ему возможность выиграть немного времени?

Темное пятно бесшумно приближалось. Это была тень ведьмы с метлой. Янн различал длинную палку, которая торчала над головой фигуры. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что это ружье и что тень пришла его убить.

Значит, настал момент истины?

Убийца наконец покажется?

Жандарм лихорадочно перебирал те предположения, что появлялись у него с момента первого убийства: инсценировка Пьер-Ива Франсуа; секрет Мартины; месть Фарейн; преступление под влиянием страсти разоренной Мари-Амбр; новые серийные убийства Метани Куаки под личиной садовника, которого Майма прозвала Чарли; Танаэ, подстроившая ловушку, а теперь эта таинственная рукопись, лежавшая на кровати рядом с ним… Кто ее автор?

Янн завершил обзор версий тем, в чем был убежден с самого начала.

Очевидностью.

Безумием Клем.

Даже если он один в это поверил.

Ошибался ли он? Была ли права Майма?

Была ли Элоиза из всех постоялиц «Опасного солнца» наиболее одержима страстью к сочинительству? Навязчивая идея, невроз, доводящий до убийства?

Шаги приближались, стальная метла ведьмы плясала перед дверью, и наконец силуэт встал перед ним, заслонив собой бугенвиллеи.

Ружье было направлено прямо на него, лицо открыто.

Янн невольно отшатнулся, инстинктивно вскинул руки, теперь быстро не выдернешь из-за пояса нож; его охватил страх, возбуждающий, пьянящий, и вместе с тем странное спокойствие — вот он и узнал истину.

Никаких сомнений больше быть не могло.

Стоявшая перед ним девушка, которая целилась в него из ружья, была одета в длинные шорты в стиле сафари, и волосы у нее были короткие. Вполне живая. Пришла его убить, истребив всех остальных.

Ее лицо было искажено ненавистью.

Всегда такое спокойное, умное лицо.

Янн продолжал держать руки поднятыми. Сглотнув, попытался улыбнуться, произнес:

— Надо было заключить пари. Никто меня не слушал, никто не хотел верить. Ты все время опережала. Молодчина, Клеманс!

Я сидела по-турецки на кровати, под москитной сеткой, положив рядом с собой рукопись. У нее было название.

МОЯ БУТЫЛКА В ОКЕАНЕ

Сначала я подумала, что это рукопись Клем, ее дурацкий роман, который она все время таскала с собой. Начала листать. Я ошиблась!

Надо сказать, догадаться было невозможно: все главы назывались одинаково, рассказывали одну и ту же историю, в них действовали одни и те же персонажи…

Но было совершенно очевидно, что на самом деле…

МОЯ БУТЫЛКА В ОКЕАНЕ написана пятью рассказчицами!

Все было здесь, у меня перед глазами: рассказ в пяти частях, и каждая часть написана одной из постоялиц «Опасного солнца»!

У меня мелькнуло воспоминание о первых указаниях ПИФа.

Упражнение № 1. Вы бросаете в океан бутылку. Пишите, пишите всё, без стыда, без страха, без оглядки, пишите так, будто никто никогда не прочтет ваш роман, будто вы готовы бросить все это в воду!

Пять его учениц выполнили задание, все они аккуратно вели дневник. У каждой была своя бутылка для океана. Если бы все их собрали в одну книгу, читатель легко мог бы поверить, будто эти пять рассказов, написанных от первого лица, составляли один, написанный одним пером. Пером Клем…

И читатель этот ничего бы не понял.

Ключ к этой истории можно было подобрать, только догадавшись, что она состояла из пяти свидетельств, написанных пятью сочинительницами, здесь поочередно были изложены пять точек зрения.

Я разложила листки на кровати на пять стопок, поделила рукопись на пять частей. Каждая часть соответствовала рассказу одной из читательниц ПИФа, начиналась с ее завещания, безошибочно указывая таким образом на имя рассказчицы… до следующего завещания.

Часть I, все началось с рассказа Клеманс.

Часть II, рассказ Мартины, после того как ее завещание было найдено под камешком с атуонского пляжа.

Часть III, рассказ Фарейн начиная с того момента, когда ее завещание было найдено рядом с трупом Титины.

Часть IV, мамин рассказ — с того места, когда ее завещание было найдено под трупом ПИФа, в хижине на старом кладбище Тейвитете.

Часть V, последняя, рассказ Элоизы. Ее завещание было оставлено на окровавленном меаэ над «Опасным солнцем».

Я взялась за первую стопку листков.

МОЯ БУТЫЛКА В ОКЕАНЕ