— Но может подвигнуть и к более энергичному, агрессивному зондированию, — указала Гивенс— Они могут не понимать, с чем именно им довелось столкнуться, но наверняка осознают неординарность случившегося. На месте МакКвин я бы постаралась прояснить для себя этот вопрос как можно скорее. И с этой целью могла бы пойти на серьезный риск, предприняв ряд атак по широкому фронту: это лучший способ спровоцировать нас на полномасштабный ответ и заставить раскрыть карты. Нанести массированный удар, не прояснив ситуации, я бы не решилась.

— Я тоже размышлял на эту тему, — сказал Капарелли. — Возможно, вы правы. Но с другой стороны, если бы их замысел состоял, как вы выразились, в «агрессивном зондировании», то пора бы им к нему и приступить. Так нет ведь, они ограничиваются налетами на второстепенные базы, где трудно надеяться обнаружить наше «секретное оружие». Это одна из причин, по которым я упорно настаивал на необходимости как можно дольше не задействовать в боевых операциях корабли класса «Хар…» — в смысле, класса «Медуза». Чем больше мы напустим туману, тем лучше. Белая Гавань прав насчет того, что пускать новейшее оружие в ход следует лишь тогда, когда мы будем располагать им в количестве, необходимом для достижения решающего успеха.

— Как раз поэтому перспектива зондирующих атак хевов продолжает меня тревожить, — возразила Гивенс, — МакКвин наверняка заподозрила, что нас останавливает. Или, во всяком случае, предположила, чем мы могли бы руководствоваться.

— Согласен…

Несколько секунд Капарелли задумчиво смотрел на голограмму, потом встряхнулся.

— Что я действительно хочу понять, — медленно произнес он, — так это сохранит она прежнюю тактику или же перейдет к новой. Разделив свои силы, она добилась успеха на нескольких направлениях, но при этом на каждом отдельно взятом участке рисковала потерпеть поражение. Что и случилось при Ханкоке. Но в целом замысел оправдался: мы пропустили несколько ударов одновременно, и даже если забыть о чудовищном ущербе, причиненном налетом на Василиск, одного лишь астрографического размаха ее операций было достаточно, чтобы нагнать на нас страху и оправдать любые потери. Помимо всего прочего, она выиграла время. Получила возможность создавать и обучать новые подразделения, не опасаясь наших атак. Ей прекрасно известно, что мы произвели передислокацию, и если она будет по-прежнему довольствоваться неприоритетными целями, то сможет действовать без особого риска. Но чем более важный объект будет избран, тем большей концентрации сил он потребует. Откровенно говоря, понять, какого рода удар она готовит, по-моему, даже важнее, чем предугадать, куда он будет нацелен. Распыление сил на периферийные атаки, скорее всего, должно свидетельствовать о том, что она еще ищет свой путь, но вот масштабная концентрация соединений послужит дурным признаком. Свидетельством того, что она уверена в своей мощи и готовится к решающему наступлению.

— А что, если так оно и есть? — тихо спросила Гивенс.

— Тогда операция начнется с одновременного удара по двум или трем системам, не центральным, но все же настолько важным, что нам придется отбивать их, если они будут потеряны, и отвлекать силы на укрепление их обороны, если атаки удастся отразить… И они должны находиться на большом расстоянии одна от другой — с тем, чтобы мы не могли разместить способную оперативно прийти на выручку группировку быстрого реагирования на каком-нибудь равноудаленном от них всех узле. Поэтому нужно обратить внимание на далеко отстоящие одна от другой стратегически значимые системы. На ее месте я бы понимал, что это загонит Альянс между Сциллой и Харибдой: ведь попытка прикрыть все такие системы неизбежно приведет к раздроблению наших сил.

— Логично, — признала Гивенс и глубоко вздохнула. — И вы, надо думать, готовы назвать ближайшие цели хевов?

— Нет. — Капарелли покачал головой. — То есть я хочу сказать, что биться об заклад не готов. Но насчет того, что они планируют наступление, думаю, даже сомневаться не приходится. Хотелось бы, конечно, иметь больше конкретных сведений, ведь на основании имеющихся можно только строить догадки. Надо полагать, ими намечены одна или две серьезные цели. Я не такой дурак, чтобы начать передислокацию наших сил, основываясь лишь на чутье, и никак не возьмусь предсказывать конкретные мишени, хотя Грендельсбейн представляется мне одним из самых вероятных направлений. Едва ли они нанесут удар по основным базам флота — для этого потребуется собрать больше кораблей стены, чем это следует из донесений, — но я вовсе не удивлюсь, если они попытаются отрезать нас от Эревона. Более того, даже если они и вправду задумали удар с Барнетта по звезде Тревора, они вполне могут попытаться отвлечь наше внимание к юго-востоку. Это, по меньшей мере, заставит нас беспрерывно оглядываться через плечо.

Он умолк, задумчиво потер каменный подбородок и решительно кивнул, словно придя к заключению в споре с самим собой.

— Да, из всех возможных направлений удара юго-восточное является для нас самым опасным. С другой стороны, если нам удастся побудить их сосредоточить свои силы именно на том направлении, мы, возможно, сумеем обернуть маневр против них. Если, конечно, предпримем кое-какие меры предосторожности. Ну-ка посмотрим, не удастся ли нам высвободить эскадру-другую «Медуз», или, — добавил он с лукавой усмешкой, — грейсонских «Харрингтон» для усиления этого фланга. Окажись они в нужный час в нужном месте даже в таком количестве, это может обернуться для хевов неприятным сюрпризом. Сама по себе передислокация парочки эскадр не привлечет особого внимания, и если местное командование не проколется раньше времени и не спугнет противника, все может обернуться очень интересно.

— Не спугнет? — Гивенс покачала головой. — Весь Альянс со страхом ждет, что еще предпримут хевы, а вы боитесь, как бы их не спугнуть?

— Конечно, — ответил Капарелли таким тоном, словно говорил нечто само собой разумеющееся. — Если их тревожит вопрос о том, на что способно наше новое оружие, значит, им необходимо провести разведку боем, но замысел проведения разведки на широком фронте не слишком хорошо согласуется с фактом концентрации сил. Скорее уж они готовят масштабную узконаправленную акцию.

— Ну и? — с почтительным нетерпением спросила Гивенс, поскольку он замолчал.

— И если я не ошибаюсь, и все обстоит именно так, и Эстер МакКвин вознамерилась навалиться на нас крупными силами, — сказал Капарелли с хищной улыбкой, — то я вовсе не хочу напугать ее и этим подтолкнуть к более разумным действиям. Она непременно должна выяснить, что случилось при Ханкоке, но масштабное вторжение станет свидетельством… скажем так… определенной самоуверенности. И вот эту самоуверенность — не важно, проявляет ее сама МакКвин или вышестоящее политическое руководство — я намерен всячески поощрять и пестовать. Важно, чтобы хевы, собрав как можно больше сил, сунулись как можно глубже… в то время как наши носители и подвесочные супердредноуты будут уже наготове. Мне только и нужно, чтобы она поглубже увязла в одном месте, чтобы я мог нажать гашетку в другом. Впрочем, нет, не только. Еще мне нужно, чтобы она затянула со своим ударом до тех пор, пока мы не успеем полностью ввести в строй доводимую сейчас до ума группу носителей и платформ РЭБ «Призрачный всадник». Пусть она преподнесет мне два этих подарка, и я смогу умереть счастливым человеком, потому что перед смертью, клянусь Богом, я буду гнать хевов до самого Хевена пинками по их толстым дряблым задницам!