– Скажешь тоже, – возразил Володя, обидевшись за свои спортивные реликвии, – у меня там почти музей.

– Жаль мне вас, – неожиданно произнес мальчик, – взрослый человек, а чепухой занимаетесь. С вашими-то способностями…

Сыроватых удивленно посмотрел на Стаса.

– Ну, договаривай.

– Банку из-под зеленого горошка помните?

Сыроватых вытаращил глаза и разинул рот: откуда он знает?

– Так это ты, мерзавец, ее там бросил?

– Может, и я, – спокойно ответил мальчик.

– А может, ты и представление это устроил, с подземным ходом и мертвецом?

– Вы почти угадали. Но вы не поняли главного.

– Продолжай!

– Вы ведь искали клад? А клад, он был совсем рядом, совсем, совсем рядом.

Мальчик протянул к нему ладонь и разжал ее. На ней лежал желтый кругляк.

– Монета? – спросил физрук.

– Золотая, – ответил мальчик, – их там много. А эту я вам дарю. – Он протянул кругляк физруку. Тот мгновенно схватил его. При этом он не отрываясь смотрел на мальчика.

– А теперь идите к себе, – повелительно сказал Стас, – и ждите.

Голова у спортсмена шла кругом. Ничего не соображая, он отправился домой.

Надо сказать, что во всей приключившейся с ним истории его больше всего занимала консервная банка из-под зеленого горошка.

– Если это сон, – размышлял Сыроватых, – то куда делся череп? Если не сон, то откуда взялась эта проклятая банка?

Консервированный горошек и призраки в его понимании не соприкасались никак.

Сжимая монету в кулаке, он дошел до своей площадки. Не выпуская ее, он достал ключ и стал открывать дверь. При этом он не выпускал монету из кулака и даже не переложил ее в левую руку. Открывать дверь таким образом было неудобно, но наконец он справился с замком и вошел в родное логово. Только здесь он разжал кулак. Разглядывая увесистый кружок с ликом какого-то государя и непонятными буквами, Сыроватых испытал небывалый подъем чувств. Радость распирала его. Всю жизнь он мечтал разбогатеть.

«Мальчишка шнырял по этим подземельям, нашел клад и, видимо, хочет поделиться со мной. Не с кем-нибудь, а со мной! Значит, я все-таки нашел ключик к его сердцу. Он сказал, ждать. Ну что ж, подождем…»

Сыроватых немного успокоился и стал осматривать свое жилище. Только теперь он вспомнил о юном журналисте.

«Да, он еще не уехал, – решил физрук, увидев чужую сумку и плащ из кожзаменителя. – Вот некстати! Не хватало, чтобы он узнал о сокровище! Как бы его спровадить? Интересно, куда он делся? Наверное, в столовую пошел».

Володя глянул на часы, было около трех. Перекусив какими-то консервами, найденными в холодильнике, он стал ждать. Таких томительных часов не было в его жизни, пожалуй, ни разу. С одной стороны, вот-вот должен был появиться мальчишка, с другой – этот проклятый журналист (живое свидетельство его идиотской болтливости). Время шло, но ни тот, ни другой не появлялись.

Пришел скорый осенний вечер.

«Обманул маленький гаденыш, – с тоской думал физрук, – ублюдок ненормальный».

Он достал заветную монету, принялся ее разглядывать, и чем больше вертел ее в руках, тем значительнее прибавлялось уверенности.

«Не мог Стас меня обмануть, – размышлял он, – иначе зачем дал монету? Он парень неплохой, только немного странный, но не жадный.

Придет, обязательно придет, если не сегодня, то завтра обязательно. Ну а если не придет, то я сам к нему приду. Никуда не денется».

Стрелка будильника подбиралась все ближе к двенадцати. Мальчишки не было, а про журналиста он даже и не думал. Наконец, полностью уверившись, что сегодня никто не придет, Сыроватых решил лечь спать. Он разделся и пошел чистить на ночь зубы (физрук очень следил за своими зубами). Неожиданно послышался легкий стук. С зубной щеткой во рту Володя бросился к двери и открыл ее. На лестничной площадке было пусто.

«Показалось», – решил спортсмен. Он снова отправился в ванную.

Стук повторился. Володя прислушался. Стучали не в дверь. Прополоскав рот, он вышел из ванной. Кто-то, видимо, забивал гвоздь в стену.

– Нашли время! – в сердцах выругался физрук. Стучали в стену, граничащую с квартирой богатого соседа. «Наверное, порядок наводит», – понимающе усмехнулся физрук. О настоящих масштабах разгрома он еще не знал. Стук продолжался. Он был какой-то странный, негромкий, ритмичный, что ли, явно не звук молотка, и раздражал все больше и больше.

«Когда же кончит, зараза?» – наливаясь злобой, подумал Сыроватых. Сосед же кончать явно не собирался.

– Гад какой! – совсем озверел физрук. Он лихорадочно оделся, выскочил на лестничную клетку и прислушался. За дверью соседа было тихо.

«Травит», – решил физрук.

Он нажал на кнопку звонка. Звонок молчал. Тогда он начал изо всех сил стучать кулаком в дверь. Никто не открывал. Володя прислушался. В соседней квартире было тихо.

«Замолк», – удовлетворенно подумал он и вернулся к себе.

Стук возобновился.

Вне себя схватил Сыроватых молоток и изо всех сил застучал по стене.

Стук извне на мгновение прекратился, потом возник опять.

Физрук вновь пустил в ход молоток.

Некоторое время шло соревнование: кто кого перестучит. Наконец, огорченно посмотрев на следы, оставленные на стене молотком, Володя швырнул его на тахту и схватился за голову, потом прислушался.

Ритм ударов что-то очень напоминал.

Володя попытался сосредоточиться и вспомнить, на что же это похоже. Внезапно его осенило. Азбука Морзе! Сыроватых неплохо знал телеграфный код еще с армейских времен.

В его воображении всплыла зловещая картина: умирающий сосед, не в силах встать, судорожно стучит по стене, взывая о помощи. Он схватил карандаш и бумагу.

«С… – разобрался он, – наверное, СОС…»

Следующая буква была «ы».

Ага, «Сыр». Его кличка. Дальше что? Снова «Сыр». Вызывает, значит. «Но почему «Сыр»? Не проще ли Владимир Петрович, Володя, наконец? Ах да. Так короче. И все же мог бы быть повежливее».

«Слышу», – отстучал он в ответ.

Стук ненадолго прекратился, потом возобновился.

«Это я, – расшифровывал Володя, – Олег Горбатов».

– Батюшки! – изумился он. – А этот что делает в квартире соседа?

«Ты где?» – простучал физрук.

«Не знаю», – последовал ответ.

«Что ты хочешь?»

«Мне приказано связаться с тобой».

«Кем?»

«Не знаю».

– Что он заладил: «Не знаю, не знаю!»