– Однако не доказано, что Крамер не изнасиловал Катрине, – инквизиторским тоном, без улыбки заявил прокурор.

– Конечно, – согласился Гунарстранна, – остается вероятность, что Крамер в самом деле изнасиловал ее, а потом убил. Именно так он утверждает в предсмертном письме.

– Но вы не считаете письмо подлинным?

– На первый взгляд – нет.

– Что считает патологоанатом по поводу Крамера? – уточнил Фристад.

– Он ничего не исключает. На то, что он все же покончил с собой, указывает петля на шее… – Гунарстранна снова порылся в куче фотографий и нашел снимок Крамера, сделанный сразу после того, как его нашли. – Вдобавок он оставил предсмертное письмо. Крамер пишет, что он украл украшения Катрине и послал их по почте Реймонду Скёу, чтобы навести нас на ложный след.

– Разве это так уж невероятно?

– Вовсе нет. Крамер и Катрине находились в очень близких отношениях. Должно быть, Крамер был хорошо осведомлен о прошлом Катрине, а значительная часть ее прошлого была связана с Реймондом Скёу. У Крамера могло быть много мотивов для того, чтобы причинить вред Скёу, однако о них нам неизвестно.

Фристад вздохнул и принялся задумчиво перебирать фотографии.

Все молчали. Наконец прокурор поднял глаза.

– И что? – спросил он, снова свирепо шевеля губами.

– Проблему представляют частички кожи под ногтями у Катрине. Во-первых, на теле Крамера нет царапин. Во-вторых, судя по анализу ДНК, кожа принадлежит не Крамеру.

Фристад молчал. Молчали и детективы.

Гунарстранна раскладывал бумаги на несколько стопок.

– Значит, она исцарапала еще кого-то? – спросил наконец Фристад.

Гунарстранна отложил бумаги:

– Все возможно. Но наверняка мы ничего не знаем. Может быть, в тот вечер она поцарапала кого-то еще. Возможно, поссорилась с кем-то в гостях или в очереди в «Макдоналдс» в Акер-Брюгге. Тем не менее, если бы Крамер остался жив и если бы ему предъявили обвинение, у его адвоката появился бы очень сильный козырь.

– Но ведь дело кажется предельно ясным, разве нет? – громко спросил Фристад. – Крамер во всем сознался. Он утверждает, что убил ее, а украшения подбросил Скёу, потому что знал, что Катрине была должна Скёу деньги, – ну и, конечно, он пытался переложить на Скёу вину… Потом он покончил с собой. Похоже, дело можно закрывать.

– Если не считать того, что обвиняемого, останься он в живых, пришлось бы оправдать за недостаточностью улик, – ожесточенно возразил Гунарстранна. – Если частички кожи, обнаруженные под ногтями Катрине Браттеруд, принадлежат другому человеку, у которого имелся мотив, тогда нужно спросить себя, зачем Крамер оговорил себя перед тем, как повеситься.

– И что?

– Если Катрине убил кто-то другой, не Крамер, я не понимаю, зачем ему признаваться.

Фристад поморщился:

– Гунарстранна, ты чрезмерно все усложняешь. В конце концов, она ведь была проституткой, так? Наркоманкой. Зачем выискивать в деле то, чего в нем нет? Почему ее убийство непременно должно было быть предумышленным? Какие тайные мотивы ты подозреваешь?

– Я ничего не усложняю, – со злостью в голосе возразил Гунарстранна. – Просто хочу, чтобы все было как положено! И прошу одного: подождать, пока мы не проверим всех причастных к делу и не завершим следствие.

– Что такого подозрительного в смерти Крамера? – спросил Фристад.

– В его организме обнаружены следы седативных препаратов. Если он покончил с собой, он мог принять их заранее, чтобы притупить чувствительность. Однако против такой версии – против того, что Крамер принял упаковку таблеток перед тем, как повеситься, – говорит то, что мы не нашли в квартире ни упаковки, ни рецепта. Если он регулярно принимал снотворные, лекарство или рецепт непременно должны были найтись в его квартире.

– Но ведь он работал в клинике по реабилитации наркоманов. И еще, помню из дела, он выращивал марихуану у себя на подоконнике! У него наверняка было много знакомых в наркоманской среде… И вообще, купить «колеса» на улице – плевое дело.

Гунарстранна мрачно посмотрел на Фристада. Тот кивал и гримасничал.

– Я ничего не утверждаю, – сказал инспектор. – Обстоятельства смерти Крамера кажутся мне странными, вот и все. Кроме того, странно, что предсмертное письмо нашли не рядом с ним. Ни на бумаге, ни на конверте нет отпечатков пальцев. Непонятно, откуда оно взялось в ячейке Фрёлика в полицейском управлении. К тому же письмо не подписано. Его набрали на компьютере и распечатали на лазерном принтере. Но у Крамера не было своего компьютера. Компьютер имелся в квартире его брата, но в компьютере брата мы не обнаружили следов письма. Он мог, конечно, набрать письмо на работе, в центре «Винтерхаген», но пока нам не удалось найти компьютер, на котором набирали письмо.

– Особенно странно, что там нет отпечатков пальцев, – заметил прокурор, в очередной раз водворяя очки на нос.

– Согласен, – кивнул Гунарстранна. – Странно. А еще смущает, что предсмертное письмо не подписано и нашлось не там, где он умер. Если уж ему непременно хотелось облегчить душу, почему не признаться как полагается? Тогда у нас исчезли бы всякие сомнения! Зачем понадобилось адресовать письмо Фрёлику в полицейское управление? Почему он обратился к Фрёлику, а не к матери или к брату? В конце концов, незадолго до смерти он звонил брату, чтобы поговорить о смысле жизни. Странно, что он не послал близким последнее слово. – Гунарстранна помахал в воздухе листком бумаги. – Здесь только признание. Письмо совсем не похоже на предсмертное.

– Возможно, он послал письмо Фрёлику, чтобы быть уверенным, что оно не затеряется.

– Конечно, – согласился Гунарстранна. – Но вот что поразительно: во время первого допроса он сам сообщил, что занимался с жертвой сексом. Если он убил ее, чтобы скрыть изнасилование, зачем сразу во всем признаваться?

– В твоих словах есть рациональное зерно, – заметил Фристад, снова поправляя очки.

– И еще. Зачем перед тем, как принять снотворное и повеситься, ему понадобилось выходить на улицу, чтобы отправить письмо?

Прокурор кивнул и задумчиво побарабанил друг по другу подушечками больших пальцев. Потом он принялся рассуждать:

– Преступник насилует девушку, убивает ее, снимает с нее одежду и другие вещи, чтобы скрыть улики. Но, кто бы ее ни задушил, мотив-то остается тем же?

– Украшения, – многозначительно напомнил Гунарстранна. – Дело осложняют украшения, которые появились в квартире Скёу. Нам доподлинно известно, что в ту ночь на Катрине были украшения, которые позже оказались в квартире Скёу. Скёу мог, как мы уже говорили, в ту ночь случайно столкнуться с ней. Мог убить ее и забрать украшения. Трудность в том, что подружка Скёу, Линда Рос, уверяет, будто сумку с украшениями она нашла в почтовом ящике. Письмо Крамера это подтверждает.