Скрипнула дверь, и я увидела Джелси в старой ночной рубашке, которая когда-то принадлежала мне.

– Проснулась, а тебя нет. Что-то случилось? – Я в ответ помотала головой и неожиданно для себя жестом подозвала ее к себе.

Я думала, Джелси подойдет к одному из диванов, но она подошла к моему и свернулась калачиком рядом. Я обняла сестру, пригладила ее мягкие вьющиеся волосы, и так мы лежали в темноте, молча слушая дыхание отца.

Разумеется, я думала о Генри. Во время одного из наших разговоров отец спрашивал о нем. Я тогда уклонилась от ответа, но до сих пор много думала о времени, проведенном с Генри. Мне казалось, что я приняла верное решение. Но бывали моменты – например, когда к нам заходила Венди и сидела с Уорреном на террасе, положив голову ему на плечо, – когда я думала, что поспешила, порвав с ним. В глубине души я понимала, что придумала для нашего разрыва красивую причину, но суть осталась прежней – я просто, как обычно, сбежала от проблемы, даже не попытавшись ее решить.

Я знала, когда ожидается звездопад – в то утро «Поконо Рекорд» поместила заметку о том, когда лучше всего наблюдать его, – но все-таки он застал меня врасплох. Предсказывали, что интенсивный звездопад начнется за час до рассвета, когда даже я умудрялась заснуть. Я завела будильник на половину пятого. Слава богу, сигнал не разбудил Джелси. Я выключила его и сначала решила, что посплю еще. Но дедушка обещал, что зрелище будет необычайное, и я поняла, что глупо было бы не воспользоваться таким шансом, тем более, что этим летом я так много узнала о звездах.

Надев толстовку, я на цыпочках вышла из комнаты. Разбудить сестру было не так-то просто. Пройдя по коридору, я кивнула дежурившему возле отца Полу, и он в ответ махнул мне рукой. Отец спал, громко храпя. Я посмотрела на него. Пол заметил мой взгляд, сочувственно улыбнулся и снова вернулся к книжке, которую читал. В последние два дня состояние отца заметно ухудшилось. Мы перестали говорить о том, как он себя чувствует, и просто благодарили судьбу за очередной прошедший день. И хотя отец физически по-прежнему был с нами, последнюю осмысленную фразу от него мы услышали несколько дней назад, когда у отца случилось кратковременное прояснение сознания и рядом с ним как раз находилась мама.

Я пошла на террасу, посмотрела на небосвод и ахнула.

Ночное небо надо мной было расчерчено падающими звездами. Раньше я не видела ничего подобного, а сейчас звезды проносились по небу – одна, другая, потом сразу несколько, – и никогда они не казались такими яркими. Казалось, они стали гораздо ближе, чем были прежде. Мне захотелось показать эту картину кому-нибудь еще.

Я пошла в дом, не зная точно, сколько продлится звездопад.

– Пол, – тихо позвала я.

Он оторвался от книжки:

– Что случилось?

– Там звездопад, – сказала я. – Прямо сейчас.

– Да, – Пол зевнул и снова взялся за книжку. – Кажется, читал что-то об этом в газете.

– Дело в том… – Я переминалась с ноги на ногу, чувствуя, как растет мое волнение, и понимала, что время уходит и надо как можно скорее вывезти отца на крыльцо. – Я хочу, чтобы отец его увидел. – Пол снова посмотрел на меня и нахмурился. – Это возможно?

– Тейлор, – Пол покачал головой, – по-моему, это бессмысленно.

– Знаю, – собственный ответ меня удивил. Пол посмотрел на меня. – Но это не значит, что мы не должны попытаться. Всего лишь на минутку. Ты мог бы вынести его на крыльцо? Или я разбужу Уоррена. Только… – Я замолчала, понятия не имея, почему это казалось мне таким важным. Я не верила, что звездопад обладает целебными свойствами, но просто хотела, чтобы отец увидел такое красивое явление. Мне было тошно оттого, что он день за днем видел только стены гостиной. Я хотела, чтобы он вдохнул ночной воздух, напоенный запахом хвои и подбирала слова, чтобы выразить это, когда Пол поднялся из кресла.

– На пять минут, – согласился он. – Не гарантирую, что он вообще проснется.

– Знаю, – повторила я. – Спасибо. – Пол разложил кресло-каталку, а я подошла к больничной кровати и встала у изголовья. Отец по-прежнему тяжело дышал. В его дыхании последние два дня слышались особенно пугавшие меня хрипы. Из-за них казалось, что каждый сделанный им вдох причиняет ему боль, и я не могла слышать его храп.

– Папа, – прошептала я, тронув его за плечо. Меня поразила худоба и хрупкость тела, к которому я прикоснулась. – Просыпайся.

Храп прекратился, и я запаниковала, но вдруг отец открыл глаза, голубые глаза, которые унаследовала от него только я. Он посмотрел на меня, но радоваться было рано, поскольку в последнее время он смотрел на нас невидящим взором. Однако его взгляд сфокусировался на моем лице, и губы сложились в подобие улыбки.

– Тей, – не совсем четко произнес он и несколько раз открыл и закрыл рот. Потом снова закрыл глаза. – Привет, малыш. Что нового?

Я готова была заплакать, но улыбнулась.

– Хочешь посмотреть на звездопад? – спросила я. Пол стоял рядом с креслом-каталкой. Я кивнула ему и отошла от больничной кровати. Пол умело поднял отца с кровати и посадил в кресло. Я схватила одеяло, укрыла отца, и Пол повез его на террасу. Идя следом, я увидела, что звездопад продолжается, и была бесконечно благодарна небу, что оно дает нам возможность насладиться этим волшебным явлением вместе с отцом.

Пол поставил кресло на тормоз посередине террасы и только тогда посмотрел на небо.

– Да, – пробормотал он, – теперь я понимаю, что ты имела в виду.

Я села рядом с креслом-каталкой и тронула отца за плечо.

– Посмотри, – сказала я, указывая вверх. Его голова лежала на подголовнике. Отец открыл глаза, посмотрел на небо и стал провожать сосредоточенным взглядом звезды, проносившиеся по огромному темному небосводу.

– Звезды, – четко произнес он, и в его голосе послышалось удивление.

Я кивнула и подошла к нему поближе. Он снова хрипло дышал. Я знала, что Пол рядом и готов увезти отца в дом в любой момент. Я взяла его за руку, повисшую вдоль колеса. Худая ладонь по-прежнему была достаточно велика, чтобы полностью скрыть в себе мою. Эта рука принадлежала человеку, который научил меня завязывать ботинки и правильно держать карандаш, объяснял, как правильно переходить улицу, внимательно следя, чтобы я была в безопасности.

Отец запрокинул голову на спинку кресла и закрыл глаза. Я не знала, понимает ли он смысл сказанных мною слов, узнает ли место, где находится. Я наклонилась и поцеловала его в худую щеку.

– Папочка, – прошептала я, чувствуя, как у меня перехватывает дыхание, – я люблю тебя.

Я уже подумала было, что он спит, но заметила в уголках рта слабую улыбку.

– Я знал это, – пробормотал он. – Всегда знал.

Мне было все равно, видит ли Пол, что я плачу. Это не имело ни малейшего значения. Я сказала отцу то, что должна была сказать. Я стиснула его руку, а он в ответ едва ощутимо пожал мою и снова заснул, а над нами продолжали падать звезды.