Зря.

*

У Сафронова с Максом появились зацепки, теории и предположения о местонахождении Золотка, на основании отражений в её глазных яблоках.

На видео Мили сидела на фоне кирпичной стены, а вот напротив неё был мудак с камерой и окно…

До установленного шантажистами срока оставалось четыре минуты.

Астахов должен был позвонить, если они найдут её.

Никто не звонил.

«Три минуты тридцать шесть секунд», - отметил про себя Влад, глядя на лежащий перед ним незаблокированный телефон.

Почему он не звонил? Почему?!

Медведь поднялся. Постоял ещё с минуту, тяжело опираясь о президентский стол. Взял телефон в руку. Оттолкнулся. Сделал один шаг к стене. Глянул на часы. Второй. Всё ещё никто не позвонил. Третий. Нажал на потайную кнопку.

Идиотская картина, которая никогда ему не нравилась, отъехала в сторону, открывая углубление с кодовой панелью. Диктатор ещё раз взглянул на телефон. Ввёл пароль и, уперев обе руки по бокам монитора с тринадцатью красными кнопками, повесил голову, прикрывая на миг глаза. Сглатывая. Пытаясь унять дрожь во всём теле…

*

Макс с Мили бежали со всех ног.

- Свяжитесь с президентом! – кричал бывший начальник службы безопасности охране Кремля на бегу. – Скажите, что Царица у меня! В безопасности!

Вся радио и сотовая связь в столице накрылась. Гринписовцы оказались довольно продвинутыми террористами, располагавшими серьёзной техникой.

Милена не верила, что Влад нажмёт злосчастные красные кнопки. Возможно, и Макс не верил, но рисковать никто из них не хотел.

Они ворвались в кабинет диктатора, застав его у панели с поникшей головой, тяжело облокотившегося о стену руками.

- Влад! – закричала Милена, бросившись к нему, чтобы оттянуть от панели. – Неужели ты бы нажал? Неужели…? – не могла поверить она, заглядывая в измождённые серебряные глаза.

Президент, отчаянно прижал её к своей груди и не мог вымолвить ни слова.

Ему казалось, что его сердце вот уже двадцать секунд как не билось. Он не смог Ей признаться в том, какой сделал выбор.

«Не сейчас, - думал он, не в силах выпустить её из рук. Отказываясь это сделать. – Больше никогда, - пообещал он себе. – Плевать на её желания, мораль и весь чёртов мир! Он больше не отпустит её. Удержит силой, если потребуется!».

- Надо спешить, чтобы пришить палец, - неловко встрял Астахов, чувствуя себя третьим лишним.

- Да, - словно опомнился Медведь, подхватывая Царицу на руки. – Позвони в больницу, чтобы к нашему приезду была готова операционная. Мы выезжаем.

 - Где Макс? – было первым, что спросила Мили, когда очнулась после наркоза.

- Ищет тех, кто сделал это с тобой, - поднялся президент с кресла для посетителей, подходя ближе к койке, нежно поправляя ей волосы. – Как ты?

- Сложно сказать, - ответила Милена, совершенно не покривив душой.

У неё всё ещё было ощущение нереальности происходящего.

- Я словно застряла в чьём-то страшном сне, - продолжила она. – Или собственном бреду.

Мили опустила взгляд на левую руку, которая была затянута в лангет.

- Ничего не болит, - удивилась она.

- Обезболивающие, - коротко ответил Влад. – Прости меня, Сокровище. Тебе опять досталось из-за меня.

- Да, ваш план не сработал, - безучастно произнесла она.

- Врач сказал, что уже вечером тебя можно будет забрать, - продолжал президент. - Я обеспечу тебя необходимым уходом в Кремле. Больницу контролировать сложнее, а я больше не переживу подобного повторения. Всё-таки я уже не молод, - улыбнулся он.

Милена не оценила шутку, не улыбнувшись в ответ. Её взгляд был рассеян.

«Лекарства», - нашёл для себя объяснение диктатор, не желая замечать очевидного.

- Я больше не могу задерживаться, - заговорил он. – Увидимся дома, хорошо? – поцеловал он её и быстро вышел, не дав произнести и слова. Позволяя злости кипеть лишь в глубинах его естества.

Медведь был прекрасным политиком и считывал людей в буквальном смысле этого слова.

«Надо держать от неё Макса подальше как можно дольше», - принял он решение.

*

Влад умышленно мало виделся со своим Золотком, избегая каких-либо диалогов, одаривая редким, но щедрым вниманием; бессчётным количеством подарков, которые доставлялись ей на протяжении всего дня, и, конечно, цветы: она буквально купалась в цветах. Их меняли каждую ночь. Расставляли по всему президентскому крылу с маленькими открыточками в каждом букете.

Она лишь однажды взглянула на одну из них. Безразлично сунула обратно и больше не подошла ни к одному из букетов. Никак не реагируя ни на подарки, ни на цветы, ни на его общество. Точнее, реагируя, но совершенно неправильно. Поэтому Влад и не позволял ей произнести того, что и так знал, запихивая свою гордость и накапливающуюся злость подальше и поглубже.

*

Милена была словно принцесса в сказке, на деле чувствующая себя любимой наложницей султана.

Рядом был сильный могущественный мужчина, правитель, засыпавший её бриллиантами, цветами и брендовыми шмотками. Любое её желание предугадывалось и исполнялось персоналом в доли секунды. Обслуга ей буквально кланялась, общаясь с излишним благоговением, и что-то подсказывало Милене, что на то были особые распоряжения диктатора.

Он пытался купить её. Деньгами. И осознанием собственной важности и иллюзии власти.

Она это понимала.

И от этого всё происходящее было ещё неприятнее.

Уже пятый день она размышляла о том, что на самом деле чувствует к Владу и чего хочет.

Его прикосновения больше не доставляли прежнего удовольствия, вызывая горький привкус во рту и малоприятные воспоминания о том, что она не сможет забыть никогда.

Более того, ей прямым текстом было сказано, что жёстко отыметь провинившуюся - это суть диктатора. Он таким образом подчиняет, подавляет, ставит на место зарвавшихся женщин.

Даже если он даст ей слово, что постарается не допустить подобного, устроит ли её это?

Нет.

Она знает, что это повторится.

В этом весь Влад.

Он неудержим. Для него не существует ни рамок, не границ.

Его суть подчинять и подстраивать всё и всех под себя, а не наоборот. В этом его природа.

Он был рождён, чтобы править. Точка.

Любит ли она его ещё?

Да.

Но эта любовь претерпела удивительные метаморфозы. Она стала глухой. И чужой. Недосягаемой. Тихой. Болезненной.