не мое, а второго «дорогого начальника», занудного и раздражающе-педантичного Ганса Гросса.

– Какой интересный список! – восхищается начальство, сидя на кривоногом стульчике. – Сколько тут прекрасных фамилий!

Не знаю, где он увидел фамилии. В черном пижонском блокноте Ганса Гросса были только инициалы, и я их все аккуратненько выписал:

«Б

Л

Д

ФД

Вася»

Прелесть, как она есть. Но расшифровать можно, главное знать ход мыслей Ганса и фамилии тех, кто с ним работает. Вот и у дорогого работодателя с этим проблем не возникло. Правда, я не заметил, чтобы его это как-то обрадовало.

Хотя чего ему радоваться, у него все планы коту под хвост. Газеты уже неделю мусолят, как Григорий Распутин слетел с катушек, отравил одного из соавторов «Двенадцати стульев» миндальными пирожными и подался в бега. Правда, еще не все определились, какого конкретно: кто-то пишет про Е. Петрова, кто-то про И. Ильфа, а кто-то про обоих сразу. До Троцкого, царя Николая и ученого с вырезанной почкой никому уже дела нет.

Так что я неделю готовился к диким воплям и обвинениям в профнепригодности (ну, как маньяка). А тут мирный начальник и спокойный разговор, странно даже. В самом деле, как будто он сам Петрову яду подсыпал, а меня отправил к Распутину так, поглумиться.

– Я был о твоем Гансе лучшего мнения, – резюмирует подозрительное начальство, закончив восхищаться списком. – Он просто переписал в блокнот весь отдел. Только своего, хе-хе, помощника заменил на Дзержинского.

Забираю список и тыкаю пальцем в нужную строчку:

– А вот.

– А почему «Александр Васильченко» это «Вася»? – подозрительно щурится начальство.

– Спросите у Ганса, – фыркаю я. – Но вы, конечно, не спросите.

– Дерзишь? – изгибает бровь начальство. – Ладно, дерзи, дерзи. Ты молодец, сообразил не трогать Петрова. Но ничего, еще не вечер, сам понимаешь.

Я чуть не падаю со стула от этой неожиданной похвалы. Может, нанимателю стоит измерить температуру? Он, кажется, не в себе.

– Ну-ну, не таращи глаза! Я знаю, о чем ты думаешь. Ну, отравили Петрова и отравили, не насмерть же. Сейчас об этом все пишут, потому, что какая-то крыса разослала письма в редакции. Но через неделю все забудется.

Нет, я не поэтому «таращу глаза» – просто вспомнил, как чуть не убил бедолагу Петрова. Кажется, начальнику лучше об этом не знать.

Как и о том, что второй дорогой начальник, Ганс Гросс, решил вычислить преступника по запаху формалина от обуви. Хорошо, что я принял меры! Если, конечно, неугомонный криминалист не выдумал показания Петрова, чтобы посмотреть, кто из его чудесного списка подозреваемых побежит покупать новую обувь.

А этот список в блокноте? Никак не могу отделаться от мысли, что это очередная ловушка. С Ганса станется, я его знаю.

Валить его надо, валить. Я это еще когда предлагал, но от меня, видите ли, отмахиваются.

Хотя я, честно, не знаю, что проще – завалить первое начальство или сдать второе. А, может, убить второе и убежать?

Еще можно сбежать никого не убивая, но я же вроде маньяк.

В общем, вопрос сложный, и я на трезвую голову стараюсь об этом не думать. Это сейчас накрыло с чего-то. Наверно из-за обманутых ожиданий.

– Послушайте, а я вообще сильно вам нужен?.. – это я так, на всякий случай. На самом деле я не рассчитываю, что дорогой начальник позволит мне соскочить.

Вот, пожалуйста. Сразу нахмурил брови:

– Ты о себе слишком много не воображай. Чучело сделал, а в остальном незаменимых у нас нет.

Прекрасно: похоже, этот упырь просто сменил тактику с воплей на угрозы. Даже не думал, что он на такое способен. То есть угрожать и при этом орать это всегда пожалуйста, странно, что он это делает, не повышая голоса.

– Ганс тебя схватит, так ты меня даже сдать не сможешь, – доброжелательно продолжает начальство. – Ты же ни хрена обо мне не знаешь. «Меня нанял какой-то неизвестный мужик»?

Он прав. Чувствую себя идиотом – что, в принципе, не удивительно, я же с прошлой недели по вечерам бухаю. Отмечаю свое окончательное превращение в маньяка.

– А если ты решишь устранить меня физически, то будешь приятно удивлен.

Честно, лучше бы он орал. Мне так как-то спокойнее. А то эти намеки с угрозами очень нервируют. Вот, правильно я в позапрошлый раз мечтал до ножа дотянуться – сейчас-то все, поздно, начальство явно настороже.

А может, он и орать перестал только из-за того, что решил меня ликвидировать? Ну, кто знает?..

Ну, это уже перебор. Быть маньяком и параноиком одновременно это слишком. Надо выбрать что-то одно.

К тому же за паранойю у нас отвечает Ганс Гросс.

– Да с чего вы взяли, что я хочу вас сдать? Или вообще убить?! Я просто хотел… я просто хотел получить инструкции насчет того, что мне делать, если что-то пойдет не так!..

Замолкаю. Начальство ухмыляется, и мне от этого совершенно не по себе.

Горизонт планирования резко сужается, превращаясь в «дожить до завтра», когда работодатель отбрасывает усмешку и подманивает меня пальцем:

– Инструкции есть. Значит, так. Перестань тискать ножик в кармане, у меня есть кое-то получше.

Дорогое начальство вытаскивает сверток из кармана. Из платка появляется пистолет Люгера, кажется, незаряженный – ну, то есть начальник же не настолько рехнулся, чтобы таскать заряженный в кармане? Для таких развлечений люди кобуру придумали.

– Вот тебе парабеллум на случай всяческих неожиданностей. Чтобы ты, значит, из табельного никого не пристрелил, а то я тебя с прямыми уликами не отмажу. Откуда название, знаешь? Если такая поговорка на латыни, «Sivispacem, parabellum», – нравоучительно говорит начальник, после чего выдает русский перевод. – «Хочешь мира – готовься к войне».

Знаю, знаю, мы обсуждали это с Гансом Гроссом. Он рассказывал, что «парабеллум» это название патрона калибра 9 мм., само изделие называется «пистолет Люгера». Но в советской России «парабеллум» как-то прижилось лучше, чем «люгер».

Но речь не об этом.

– Ни за что не поверю, что вы, товарищ начальник, хотите мира. Только если в том смысле, в котором его хотел Александр Македонский.

Начальник смотрит на меня с подозрением:

– А тебе зачем? Если вкратце, то нам… мне не нравится, что наш мир крутится вокруг умерших. Горы бюджетных