Когда решили делать фильм о Ропере, возник вопрос, где снимать сцены убийства — на вилле «Девон» или найти другой дом. Вилла «Девон» сохранилась, как и дом Асты на Лавендер-гроув. Хотя я ни разу его не видела. Я сказала Кэри, что разумнее всего снимать это именно там, где все произошло, и большая удача, что дом не разрушили.

— О! — воскликнула Кэри. — Ты так говоришь, потому что не знаешь всех тонкостей телевизионной кухни, как знаю их я. Иногда другое место подходит больше, несмотря на то, что события происходили не там.

— Ты имеешь в виду, что вы перекраиваете историю?

— Иногда приходится приглаживать некоторые события, — ответила она. — Только подумай, какие ужасы там произошли, — я не собираюсь все это показывать. Хочу исключить неприятные вещи.

— Вилла «Девон» неприятна?

— Еще не решила. Я ее не видела. Но я знаю, что это большой великолепный дом, хотя он знавал и лучшие дни, еще когда Мэри Гайд въехала в него. Однако это не то место, где людям хотелось бы жить.

Тогда на этом разговоре все и закончилось. Поддавшись порыву, я обещала, что поеду с ней, хотя до сих пор говорила, что мне это неинтересно.

Теперь совсем другое дело. Мое отношение к ней изменилось, и я не возражала провести день в ее компании. Сейчас, когда я поняла, кем считала себя Свонни в последние годы, пусть даже нет никакой вероятности, что это правда, мне захотелось увидеть дом, где жила маленькая Эдит.

Кэри как продюсер предполагаемого сериала уже встречалась с хозяином первого и цокольного этажей виллы «Девон», а также с хозяином квартиры на втором этаже. Третий и четвертые этажи временно пустовали, владельцы уехали в Марокко, но у жильцов нижнего этажа был ключ, и они обещали показать комнату, где обнаружили тела Лиззи и Мэри.

Кэри не ошиблась, говоря, что дом великолепен. Это была бы величественная постройка, но запущенная территория вокруг портила вид. Хорошо сохранились терраса в стиле викторианского классицизма, которую скорее можно ожидать увидеть в Бейсуотере, высокие подъемные окна, гладкий оштукатуренный фасад, ступеньки перед входной дверью внутри портика с колоннами. Но виллу «Девон» переименовали в «Девон-корт», и на входной двери теперь красовались три звонка. Я начала понимать, что имела в виду Кэри, говоря о неприятных вещах, как только женщина, представившаяся Брендой Кёртис, позволила нам войти в ее квартиру. Едва за нами захлопнулась входная дверь и улица с ее шумом осталась за ней, нам показалось, что мы попали в один из многоквартирных домов, расположенных по соседству с домом Свонни на Виллоу-роуд.

Холл выглядел многообещающе. Здесь до сих пор в первозданном виде сохранился красный мраморный пол, описанный Вард-Карпентером в своем очерке, не изменилась и балюстрада лестницы. Деревянные панели на стенах тоже остались с прошлого века, их по-прежнему украшала резьба из стилизованных листьев и цветов. Но их, конечно, выкрасили в белый цвет, который Мэри Гайд сочла бы уместным лишь в ванной, и нетронутыми остались только перила из красного дерева. В квартире Бренды Кёртис и ее мужа, где раньше были две большие комнаты, из которых сейчас сделали три, мы чувствовали себя словно в современном доме, построенном в неогрегорианском стиле, с арками, альковами, нишами и неуместной узкой лестницей, ведущей на цокольный этаж, которым также владела чета Кёртисов.

— Не думаю, что захотела бы жить на третьем этаже, — сказала миссис Кёртис, когда мы спускались вниз, где раньше была каморка Флоренс Фишер. — Хозяева — мистер и миссис Мэннеринг — надолго уезжают, возможно их это не беспокоит. К тому же у них была навязчивая идея сохранить все вещи того времени. Там, конечно, все отремонтировано, но они ничего не поменяли. Они спят в той самой комнате, понимаете? — Она многозначительно посмотрела на нас. — Ну, в той, где нашли тела. Я бы не стала.

Мы пробормотали что-то вроде:

— Да-да, конечно, мы тоже.

— Когда мы приехали сюда семь лет назад, внизу все оставалось, наверно, как при Ропере, когда он здесь жил. Цокольным этажом владела старая женщина. Она жила здесь одна с тридцати лет до самой смерти, но не думаю, чтобы хоть раз побелила стены. Все было не так, как сейчас. У нее на кухне царил беспорядок, прямо как при Мэри Гайд. Когда мы приехали, здесь была уйма черных тараканов. А еще маленькая комнатка, не больше стенного шкафа, где спала та бедная служанка. И буфетная в этом углу, ближе к наружной стене. Представляете, там все еще стоял котел для мытья посуды, ужасный глиняный котел с деревянной крышкой. Агент сказал, что это коллекционная вещь, как и кухонная плита, но мы все выбросили. Теперь здесь просторно, много воздуха, так что вы не сможете представить, что здесь было.

Французское окно кухни выходило в сад, обнесенный стеной. Сад зарос цветами, на краю пруда, между двумя каменными вазонами с лавровыми деревьями, сидел полосатый кот. Казалось, только стены сада остались прежними. Высотой десять футов, из коричневого кирпича, почерневшего от давнишней копоти. Сохранилась и клумба, где полиция нашла хлебный нож. Сейчас на ней теснились карликовые хвойные деревья.

Эдит не выходила у меня из головы, но женщина права. Представить, что она сидит за столом, ест кашу, в то время как служанка суетится рядом, в этой кухне просто невозможно. Вероятно, раньше в ней было газовое освещение, так как даже июльским утром сюда почти не проникал дневной свет. Но вероятно, что здесь были еще окна, одно или два. Однако и это трудно представить.

Прежде чем подняться на второй этаж, мы постояли у подножия лестницы, после того как с радостью оставили миссис Кёртис в ее квартире. Я думала об Эдит, пытаясь представить, как она карабкалась вверх по этим ступенькам в последний раз, с трудом преодолевая их на своих коротеньких ножках, а потом исчезла из виду, добравшись до верхнего этажа.

Мы прошли уже половину пролета, когда владелец второго этажа, видимо услышав наши шаги, появился на площадке.

— В это время вы ее не увидите, — сказал он.

— Кого не увидим? — спросила Кэри.

— Эдит.

По нашим округлившимся глазам он понял, какой эффект произвели его слова, и порадовался этому:

— Шутка, леди, просто шутка. Не смотрите так испуганно. Лично я никогда ее не видел, а живу здесь уже десять лет.

— Привидение?

— Так говорят. Миссис Мэннеринг клянется, что видела ее однажды. «Разбавляйте водой получше», — вот что я ей сказал. «Вы с ума сошли, — ответила она. — Вы же знаете, я не пью. Но я видела ее на лестнице прошлой ночью, я выходила незадолго до полуночи». — Видимо, он рассказывал эту историю не один раз и, похоже, выучил все наизусть. Пожилой джентльмен, он жил в одиночестве и, надо думать, сделал пересказ этой истории о собственном домашнем привидении лучшим развлечением в своей унылой жизни. — «Я была внизу в холле, — говорила она мне, — и когда посмотрела вверх, увидела, как ребенок карабкается по ступенькам».

— А что было дальше? — спросила Кэри.

— Ничего. Миссис Мэннеринг сказала, что привидение исчезло за поворотом, и больше она его не видела. Если хотите знать точнее, привидение повернуло направо. Миссис Мэннеринг уверяла, что видела его еще раз, а затем эта миссис Кёртис, что живет внизу, тоже что-то видела. Она так завопила, хоть и не сказала почему, и теперь больше никогда не выходит за порог своей квартиры, когда стемнеет.