«Пес доверяет ему, — пронеслась в моем мозгу мысль. — Стало быть, он небезнадежен».

— Дэн, прошу тебя! У меня, правда, мало времени…

Он встал и пронзил меня взглядом своих удивительных зеленых глаз.

— По-моему, я в тебя влюбился. Я очень старался этого не делать. Не хочу обидеть, но достижение сомнительное. Замужняя женщина, вдвое старше меня, со взрослыми детьми и все такое…

— Да, понимаю, — еле слышно ответила я.

— Кейт не была моей целью, — быстро добавил он. — Я вовсе не хотел причинить ей боль. Просто… она так похожа на тебя. Я думал, смогу найти в ней то, что так привлекало меня в тебе…

Я никак не могла осмыслить услышанное. В тот момент меня заботило только одно: найти дочь.

— А что… что еще ты хотел мне сказать, Дэн?

— Ты должна мне поверить, — умоляюще заговорил он. — Я не знал, чем занимался Джеймс. Я тут ни при чем, я ему никак не помогал, клянусь…

— И ты ему веришь? — спрашивает Этна.

— Я не должна была ему верить, — горько признаю я. — Я позволила ему убедить меня, что он не имел никакого отношения к Джеймсу Ноублу, потому что хотела верить, что он был искренен и в остальном. Я просто обманывала себя. Конечно, он не любит меня! Это звучит смехотворно — даже для меня самой…

— Неужели сама возможность вызвать в мужчине чувства для тебя смехотворна?

— Дэн лишь пытается выиграть время, чтобы я не побежала рассказывать Уильяму. Он использует меня, как использовал Кейт.

Этна смотрит на меня как-то странно.

— А если бы он не был пасынком Джеймса Ноубла?

Уже открываю рот, чтобы возразить, и понимаю: Этна права. Из меня никудышная лгунья. С самого первого момента нашей встречи в картинной галерее меня тянуло к Дэну. Просто я отказывалась это принять.

Я не собираюсь рушить семью ради мимолетной интрижки с молодым человеком, который вскорости переживет свое увлечение и пойдет дальше. Не такая я дура. Однако внимание Дэна оказалось для меня важнее, чем мне самой хотелось бы признать. Он помог мне поверить в себя, пусть даже на миг. И больно осознавать, что это была лишь очередная ложь.

Пожимаю плечами; в глазах сверкают слезы.

— Дэн на самом деле тебя любит, — без обиняков заявляет Этна.

— Нет. Довольно уже с меня…

— Не Дэн шпионил для Джеймса Ноубла, — признается она. — Шпионила я.

— Я всегда говорила тебе, что девочка трудная, — отрезает Клара. — Всякие татуировки и пирсинг!

— Мама, у нее нет татуировок. И вообще-то ты никогда не говорила…

— Мне вовсе не отрадно осознавать свою правоту в данном случае, Бэт. Ты меня знаешь. Живи и давай жить другим — вот мой девиз.

Выдергиваю из клумбы сорняк с большей силой, чем требовалось.

— Неудивительно, что Уильям с тобой почти не общается, — это не сорняк, дорогая, если ты будешь продолжать в том же духе, цветов не останется вовсе, — бедолага работает каждый божий день наизнос, а все это время ты подтачивала его фирму, пригрев на груди змею.

Разве не я только что… мрачно размышляю я, бросая на нее свирепый взгляд. Потом считаю до десяти.

— Ты не должна винить его за дурное настроение. Это лишь свидетельствует о твоем неблагоразумии, Бэт. Разумеется, ты вся в отца — он тоже совершенно не умел разбираться в людях…

Разгибаюсь, сидя на корточках, и смахиваю со лба грязь чистой стороной ладони в перчатке.

— Разве не хороши в этом году розы, мама? Ведь папа посылал тебе букет роз каждую неделю, когда вы встречались? Он был совершенно без ума от тебя. Просто не в себе, — намеренно добавляю я.

Вид у моей матушки такой, словно она только что съела лимон. Один — ноль в мою пользу.

— Жаль, что ты обрезала волосы, — раздраженно говорит она. — Я никогда к этому не привыкну.

— Я как раз подумывала, не сделать ли мне еще и татуировку. Пожалуй, дельфина на правом плече…

— Бэт, в самом деле! Меня удивляет твое шутливое настроение. — Она аккуратно заправляет выбившийся усик клематиса под кухонный подоконник. Я тут же высвобождаю его снова. — Полагаю, девушке заплатили. Я имею в виду Этну. Тридцать сребреников — или сколько нынче стоит предательство друга?

— Вообще-то мне кажется, она лишь пыталась по-своему мне помочь, — вздыхаю я.

— Не понимаю, как ты вообще можешь ее защищать, — категорично заявляет Клара. — Она едва не вышвырнула тебя на улицу.

— Тут все сложно. Слушай, мам, у меня действительно полно дел…

— Во всяком случае, ты откажешься от этого глупого плана с Италией, — фыркает Клара, — теперь, когда эта женщина явила свою истинную суть. Во-первых, сама идея абсурдна. В твоем возрасте вдруг подорваться и отправиться на континент «открывать искусство»! Одному Богу известно, что случится с твоей семьей, пока ты колесишь по Европе.

С трудом сдерживаю вскипающую ярость.

— Ничего с ними не случится. Кейт вполне способна…

— «Вполне способна»! Да она же малолетняя нарушительница! Нужно было быть с ней построже в детстве. Извини, что приходится повторять: я же говорила, но…

Подбираю цветочную корзинку и встаю.

— Кейт никакая не нарушительница. Она красивая, веселая, умная. Меня просто распирает от гордости за свою дочь! — Вдруг я понимаю, что больше не в силах сдерживать гнев. — У моей дочери есть решимость, талант и целеустремленность, и она уже вдвое превзошла и тебя, и меня, и даже наши самые смелые мечты! И я не потерплю, чтобы ты являлась в мой дом и брызгала ядом на мою семью! Ты превратила мою жизнь в ад с момента моего рождения. Я не дам тебе отравить жизнь моей дочери!

Я дрожу всем телом. В жизни не разговаривала с собственной матерью подобным тоном. Она вот-вот поставит меня в угол или вымоет мне рот с мылом.

— Вот как! Неудивительно, что у Кейт тормоза отказали, если у нее перед глазами подобный пример! — Клара запахивает полы клетчатой куртки. — Я не позволю, чтобы моя собственная плоть и кровь разговаривала со мной подобным образом! Когда созреешь попросить прощения, ты знаешь, где меня искать!

Обессиленно опускаюсь на каменные ступеньки возле розария и смотрю, как Клара гневно идет прочь. В горле застыл ком — то ли смеха, то ли рыданий. Мне потребовался сорок один год, чтобы набраться мужества дать ей отпор, и я осознаю, что уже выдохлась. Теперь придется перед ней извиняться, и она заставит меня ползать на коленях по раскаленным камням, прежде чем простить.

Ах, Этна! Что такое в тебя вселилось?

Знаю, она никогда не питала теплых чувств к Уильяму, но мне даже в голову не приходило, что она зайдет так далеко, пытаясь нам навредить. Неужто она впрямь верила, что, если его компания разорится, я сама встану на ноги? «Если бы не он с его вечной поддержкой, ты могла бы достичь столь многого, стать другим человеком, Бэт! Ты должна мне поверить — я никогда не причинила бы тебе зла — лишь хотела помочь!» Или то была простая месть?