Сразу после ужина Шабис уверенно заявил, что Маара устала после тяжелого дня и что он ее проводит обратно. Панис забеспокоилась, заквохтала, и Маара принялась отнекиваться, уверяя, что путь недолог и она сама найдет дорогу. Маара видела, что Шабису не хочется отпускать ее без сопровождения, но Панис вцепилась в руку мужа всеми десятью когтями и заявила, что несколько минут вечерней прогулки для Маары, столько уже видевшей на своем недолгом веку, ничего не значат.

— Пароль — «Служба», если вдруг часовой остановит.

Ночь оказалась темной, небо затянули тучи сезона дождей. Маара спокойно шла по середине улицы, рассматривая дома, освещенные висящими возле них фонарями. Далее, в районе руин, фонарей уже не было, идти пришлось осторожно. Из тьмы к ней метнулась тень, и Маара уже собиралась произнести пароль, когда рот ей зажала сильная и вонючая рука, двое хеннов схватили ее за плечи и за ноги и поволокли куда-то в руины. Потом теней стало больше, больше стало и несущих ее рук. Через некоторое время ее ссадили наземь. Вокруг Маары столпились около полусотни солдат-хеннов. Ей завязали рот прочной, не слишком грязной тряпкой и повели быстрым шагом дальше, еще дальше, пока наконец она не оказалась в обширном лагере, состоявшем из глинобитных хижин и парусиновых палаток. Рот Мааре развязали, впихнули в лачугу, в угол поставили свечу и сказали, что здесь, в углу, хлеб и вода, а вскоре ее допросит генерал Израк.

Первая мысль, мелькнувшая в ее голове: она и Данн теперь во враждующих армиях. Вторая — ее мешок! Никогда Маара не разлучалась с мешком, от которого зависела ее жизнь. В нем все ее имущество. Два древних платья махонди. Два прелестных платья из Хелопса. Одежда Мерикса: полный костюм и рубаха, штаны от которой она надела вместе с коричневой «змеиной кожей». Расческа, щетка, мыло, зубная щетка. Мешок с монетами, подхваченный с палубы, на которую во время драки между солдатами Шабиса и пассажирами рухнула сбитая с ног судоводительница Хан. Не очень много, но ее кровное. Без этого у нее останутся лишь коричневая туника, штаны да легкие туфли из коры. Что ж, по крайней мере, она жива-здорова, не слишком напугана. Маара свалилась на низкую лежанку и проспала чуть ли не до вечера. Проснувшись, осмотрелась. Окно забрано решеткой, дверь заперта снаружи. Стены такие, что она могла бы за час-другой без особых усилий проделать в них дыру. В одном из углов дверь в туалет, там вода. Воспользовалась тем и другим, несколько освежилась, подошла к окну. Рыжая глина, саванна, какие-то лачуги, сараи да палатки. Вошел какой-то хенн, сообщил, что генерал Израк допросит ее завтра, а сейчас пора на пробежку. Маара обратила внимание на его взгляд: он вроде и смотрел на нее, но ее как будто не видел. Речь кажется монотонной, но в то же время отрывистой, неровной.

Они вышли на идущую сквозь лагерь на восток грунтовую дорогу, и Маара осмотрелась. Часовые чуть ли не у каждого сооружения. Штабы, склады, казармы? Кто знает. У каждого часового страшные — теперь она знала, что не обязательно только для владельца, — пулебросы. Хенн, который ее вывел, перешел на рысцу, она потрусила за ним. Разговаривать с ней он не пытался. Маара еще не вполне оправилась от усталости — ведь шагать пришлось всю ночь — и не вполне понимала смысл этих упражнений. Возможно, так у них заведено, пленные должны упражняться, и все тут. Пробежали лагерь, она устала и сказала об этом сопровождающему. Он остановился, развернулся на месте и порысил обратно. Как будто она взяла его за плечи и повернула в противоположную сторону. Вечерело, заходящее солнце раскатывало по земле длинные тени лагерных построек. В поле рядом с лагерем маршировали солдаты, офицеры рявкали команды. Очень похоже на то, что она наблюдала в лагере Шабиса. Не знай она чарад, эти выкрики ее бы испугали. Маара мысленно поблагодарила Шабиса за уроки местного языка.

Возле большого здания стояла группа хеннов. Все они враз повернули головы в ее сторону. Может быть, один из них сам генерал Израк? Вида все мужчины солидного. Что они думали о ней, женщине махонди, внешности необычной не только для них, но и для противников-агре тоже. Тут Маара заметила двоих, похожих на людей, изображенных на стене ее комнаты в штабе Шабиса, — стройных, высоких, изящных, непохожих на коренастых уродов хеннов. Очевидно, слуги или рабы.

Тот же хенн принес ей пищу. Поужинав, Маара улеглась, но сразу заснуть не удалось, в голове роились мысли. Чего им от нее надо? Опять размножение? Вполне вероятно, ведь рождаемость и у этих почти на нуле, каждая женщина рассматривается в первую очередь как рожальная машина. Женщина со всеми яйцами во чреве… Но о таких тонкостях хенны представления не имеют, об этом и Шабис не знал, пока она ему не рассказала. Маара решила, что, если ей придется лечь с хенном, она покончит с собой… Хотя, может, и не стоит… Столько пережить, столько вынести, и вдруг… Нет. Она не покончит с собой. Но и размножаться по их приказу тоже не будет. Надо рассчитать так, чтобы ее не оплодотворили. И Маара углубилась в планы, как избежать хотя бы оплодотворения. А потом она сбежит. Пленница наконец заснула, а когда проснулась, ей показалось, что она вновь в скальной деревне — из-за ощущения на теле скользкой ткани коричневой рубахи.

Когда за Маарой пришли, она уже подготовилась. Ее отвели к большому приземистому зданию, на которое она обратила внимание накануне. Стены глинобитные, кровля камышовая, пол внутри земляной, плотно утрамбованный. За длинным столом сидели два десятка одинаковых хеннов, все в одинаковой форме, каждый при какой-нибудь отличительной табличке на груди или на плече. У генерала, напротив которого ее усадили, на плече красная нашлепка. Волосы у всех как-то сально блестят. Жиром мажут, что ли? Маара приготовилась снова рассказывать о своих приключениях, но генерал спросил:

— Когда рожаешь?

— Я… никого не рожаю.

— Ты женщина генерала Шабиса.

— Нет. И никогда не была. Лица присутствующих отвернулись от нее и повернулись одно к другому. Переглянулись, значит. Похоже на удивление.

— И никогда не была. — Судя по интонации, это не вопрос, а констатация, но, похоже, ей все-таки следует ответить.

Удивительный голос: бесцветный, лишенный эмоций, ничего не выражающий.

— Тебе неправильно доложили.

— Мне неправильно доложили. Ты не женщина генерала Шабиса. Ты от него не беременна. Ты вообще не беременна.

Вновь вопрос, и Маара ответила:

— Нет. — И, сознавая, что шуток эти существа не понимают, все ж добавила: — Значит, вы захватили меня по ошибке и теперь можете отправить обратно.

— Мы не отправим тебя обратно. Мы тебя используем. От тебя будет польза. Ты будешь работать. Мы тебе дадим работу.

«По крайней мере, про деторождение молчит», — подумала Маара, а вслух сказала:

— Можно спросить?

Снова все медленно переглянулись.

— Можно спросить.

— А если бы во мне был ребенок генерала, что тогда?

— Он хороший генерал. Успешный генерал. Мы вырастили бы его ребенка нашим генералом.

— А для чего я вам?