Нет, умом Ольга все понимала. Ругала себя дурой, которая неценит собственного счастья. Ей, как старухе в сказке про золотую рыбку, подавайвсе и сразу. Не хочу быть столбовою дворянкой, хочу – владычицей морскою, воткак!

Умом понимала, а все равно было тошно. Нет, в истерики онане кидалась, работу не бросила, мыться не перестала. Курить, правда, стала ещебольше, но это мелочи. А что похудела – так это даже и хорошо. Без гимнастики ибез диет – минус восемь кило за две недели. Никакого похудательногочудо-браслета не нужно.

Надежда, когда Ольга ей все рассказала – и про Стаса, и проминистра, которого Барышев велел к черту послать, и про то, как он дверьюхлопнул, даже не глянув на Ольгу, а она осталась стоять посреди приемной, –кинулась было утешать подругу. Мол, все образуется, мол, Барышев поймет, емупросто время нужно… Но Ольга не нуждалась в утешении. Это не Стас приходил. Этопрошлое ее настигло. Просто пришло время платить по счетам. За то, что дуройбыла. За то, что не разглядела вовремя, какая мразь ее бывший муж. За то, чтоне хотела смотреть правде в глаза, трусила, сама себе врала, пыталась сделатьвид, что прошлого нет, – мол, все это не про меня, не со мной было…

– Надь, я не маленькая. Я знала, что все так и кончится.

– Да ничего не кончилось еще!

Надежда неисправима. Все ведь очевидно. Ольга видела лицоБарышева – там, в приемной. Ничего у него в лице не было, кроме гадливости идосады. Будто наступил случайно сверкающим ботинком в навоз, вот какое у негобыло лицо. И видит бог, Ольга не хочет, чтобы еще когда-нибудь, хотя бы раз вжизни, на нее так смотрели.

– Надя! Это – все. Больше ничего не будет. Я точно знаю.

– Знает она! Откуда ты что знаешь?! Да он…

– Не он. Я. Я больше не могу. Мне уже хватит. Понимаешь?

Надежда положила ей голову на плечо, обняла.

– Понимаю…

– Я понадеялась. Нельзя было надеяться. А я себе позволила…Сама виновата…

Надежда подняла глаза:

– Оль, может, все-таки… Ну он же твоего упыря с лестницыспустил… Он же… Он же не просто так это сделал? Если бы ему все равно было, онбы…

Ольга покачала головой. Барышев Стаса с лестницы спустил непотому, что решил изобразить рыцаря на коне. Просто он чистоплотный до ужаса.То есть – по большому счету чистоплотный, по жизни. Вот и избавился от этойгрязи. И от Стаса, и от нее… Нет. Нельзя было надеяться. Кого она хотелаобмануть?

…Жизнь шла своим чередом. Машка выпустилась из детскогосада. И платье у нее было до полу. Кружевное, с букетиком на поясе. В июнеОльге удалось выкроить неделю отпуска, и они слетали наконец в Грецию. Быломоре, оливковые рощи, руины древних городов, сиртаки по вечерам в ресторанчикена берегу. И ракушек они набрали полную корзину. Это была замечательная поездкав самом деле. Потом Ольга улетела в Москву, работать. С детьми осталась НинаЕвгеньевна. Они сняли апартаменты неподалеку от Салоников, с собственнымвыходом на пляж, небольшой, но прекрасно оборудованной кухней и террасой, накоторой дети обожали спать. Ольга хотела, чтобы перед новым учебным годом – адля Машки не только новым, но и вообще первым – дети как следует отдохнули. ВМоскву они должны были вернуться в середине августа. Грустно было улетать отних, но в Москве Ольгу ждала работа, и с этим ничего не поделаешь.

Она работала как проклятая, жутко уставала, но это было дажехорошо: работа не оставляла времени на пустые переживания.

Барышева она видела один-единственный раз, да и то издали.Он таки посетил презентацию «Строймастера», поприсутствовал на официальнойчасти и тут же уехал. В ее сторону даже не посмотрел. После презентации Ольгадо утра сидела на кухне, курила и смотрела в окно. Надеяться, что Барышев всезабудет, простит и приедет к ней, потому что жить без нее не может, было быглупо и непозволительно. Но она почему-то сидела на подоконнике и все смотрелана подъездную дорожку – не появится ли его машина. Разумеется, машина так и непоявилась. Ольга стала работать еще злее, хватаясь за драгоценную свою работукак за спасательный круг. Она изо всех сил пыталась забыть Барышева, выброситьего из сердца и из головы, будто его никогда и не было. Иногда казалось, что ейэто почти удалось.

– Я не хочу знать, кто и почему и чего не может! Или к завтрашнемудню все смогут, или на работу больше можете не рассчитывать! И на зарплату,соответственно, тоже!

Ольга положила трубку, потерла виски, закурила. Не могутони, видите ли, макет сделать!

Ольга докурила, нажала кнопку селектора. Через минуту в дверьпоскреблись, вошла Дарья:

– Звала меня?

– Звала. К двум поедешь в «Строймастер», что-то там у нихопять не в порядке. Разрулишь и доложишь.

Дарья руками замахала:

– Я?! Я в «Строймастер»?!

Ольга кивнула:

– Ты. В «Строймастер».

– Оль, ты что? Я про них не знаю ничего, я там не была ниразу и до смерти их боюсь!

Ольга вытащила из пачки очередную сигарету:

– Меня это не интересует. Ты поедешь и во всем разберешься.

– Не поеду.

– Тогда я тебя уволю.

Дарья пожала плечами, тоже закурила:

– Увольняй. Не поеду.

Некоторое время они курили и молчали. Ольга смотрела всторону. Затушила окурок, повернулась к Дарье:

– Прости, Даш. Что-то я… Устала очень.

– Да ладно. Я понимаю.

– Но со «Строймастером» действительно проблемы. Надоразруливать.

– Барышев к нам по этому поводу приперся.

Что?! Кто куда приперся?!

– Барышев?

– Ну да. Я его внизу видела, на охране, ему пропусквыписывали…

…Ольга неслась по лестнице так, что две девочки из отделамаркетинга от нее шарахнулись и долго потом смотрели вслед. А она бежала вниз.Сломя голову, не соображая, куда, зачем… Просто хотела сбежать – от Барышева,от себя…

Она пулей вылетела в вестибюль и тут же увидела его – онстоял около лифта, высокий, похудевший, с огромным каким-то букетом в руках.Ольга попыталась было затормозить, свернуть за угол, но туфли скользили помраморному полу, и она чуть не растянулась посреди вестибюля. Растянулась бы,если бы Барышев не поймал ее в последний момент. Но он поймал и понял, чтобольше не отпустит. Он ехал с этим букетом идиотским, с заготовленной речью,имея в запасе отличный, железобетонный повод увидеться, подготовив пути котступлению, если что. И не поехал бы, но уж очень маетно ему было все эти двамесяца. Так бывает: если начнет ныть больной зуб, а к стоматологу зайтинедосуг, да и страшно. Тем более что зуб-то и не болит даже. Просто ты егопостоянно чувствуешь. Сперва ты стараешься героически не обращать внимания – нуноет и ноет, черт с ним, человек – царь природы, повелитель созданий больших ималых, реки вспять поворачивает и сады растит в пустыне, что ж, с собственнымзубом не договорится, что ли? Но он, зараза, все ноет. Ты полощешь рот содой, жуешьанальгетики горстями, привязываешь на запястье дольку чеснока по бабкиномурецепту. А ничего не помогает. В один прекрасный день ты понимаешь: больше такпродолжаться не может. И, бросив все дела, бежишь к зубному.