Саламандра быстрым движением пальцев что-то сдернула с Шуалейды и тут же показала в открытой ладони неприятного оттенка фиолетовый сгусток.

Шу едва не позабыла, что сегодня она – глупая очарованная овца. Не то чтобы она была твердо уверена, что Саламандра сняла с нее обманку, а не реальное заклинание Бастерхази. Все может быть. Но как же сложно хлопать глазами, когда все кругом считают тебя безнадежной дурой!

– Ах… как он посмел! – Шу обиженно топнула ножкой. – Негодяй, мерзавец…

– Полнейший мерзавец, – сочувственно кивнула Саламандра.

– Он… он… – Шу кинула в спину Бастерхази исполненный пламенной ненависти взгляд. – Таких, как он, нужно…

– Запирать в монастырях? – закончила за нее Саламандра.

– Ну… – смутилась Шу собственной кровожадности. – Раз Конвент его назначил, должно быть, шер Бастерхази не так уж ужасен.

– Поверьте, ваше высочество, он еще ужаснее. Но вам не стоит беспокоиться, шеру Бастерхази недолго осталось отравлять воздух империи. Магбезопасность займется им.

– А еще он – любовник моей сестры, – наябедничала Шу с таким видом, словно за одно это Бастерхази должны были немедленно казнить, желательно вместе с Ристаной.

– Весьма, весьма неосмотрительно с ее стороны, – покачала головой Саламандра. – Я так понимаю беспокойство вашего высочества! Влияние темного шера из самого лучшего человека способно сделать чудовище. Но я уверена, когда ваша сестра выйдет замуж за полковника Дюбрайна, все изменится.

– За полковника? – переспросила Шу с такой высокомерной миной, словно полковник Магбезопасности – это что-то вроде конюха.

Изображать ширхаб знает что, когда при одном только звуке его имени внутри все тает и колени подкашиваются, было очень непросто, но Шу справилась. Потому что понимала, что Саламандра проверяет ее реакцию, и реакция должна быть однозначной: ни с какими полковниками не знакома, не интересуюсь никем, кроме наследника империи.

– Конечно, светлый шер Дюбрайн не принц, а всего лишь бастард, – снисходительно улыбнулась Саламандра, прочитавшая ровно то, что Шу и хотела показать, – но уже почти герцог. И очень, просто очень полезный человек! Ваше высочество не находит, что женитьба на ненаследной принцессе и герцогский титул – достойная награда для верного слуги империи?

– Наверное, – неуверенно согласилась Шу, всем своим видом показывая: что герцог, что свинопас – все едино. Ее сумрачного высочества достоин исключительно принц, и точка, а если старшая сестра желает размениваться на слуг, это ее проблемы.

– Верных слуг следует время от времени поощрять. Тем более вашему высочеству будет приятно видеть рядом родную сестру.

«Которая замужем не за принцем, а всего лишь за герцогом-бастардом и всю жизнь будет отчаянно завидовать», – не добавила Саламандра вслух, но это подразумевалось.

– Мой светлый принц добр и милостив, – с некоторой задержкой одобрила план Шуалейда, но тут же нахмурилась. – О чем его высочество так долго беседует с моей сестрой?

– Разумеется, о вашей свадьбе, – сладко-сладко улыбнулась Саламандра. – Ваше высочество будет самой прекрасной невестой империи!

На эту беспардонную лесть Шу очаровательно порозовела, похлопала ресницами и «в смущении» вынула из прически одну из солнечных ромашек и вдохнула ее горьковато-сладкий аромат. Он несколько помогал справиться с тошнотой от собственного притворства и лицемерия Саламандры. Шу не была уверена, что Саламандра до конца поверила в «овечку», но не отступать же от выбранной тактики. Хоть и противно.

Дальше оказалось еще противнее. Отведя Шуалейду в сторонку, к стоящим у стен диванчикам, Саламандра всучила ей бокал лимонада (который Шу так и держала в руках, не решаясь пить – мало ли какую дрянь ей туда подмешали). И принялась, мило улыбаясь очарованной дурочке, выяснять, что Шу знает о Линзе и что вообще она поняла в случившемся. Шу с глубокомысленным видом поделилась дикими предположениями о природе аномалии, сославшись на капитана Герашана и дру Бродерика. В целом так, чтобы стало понятно: наставники не зря считают ее весьма недалекой особой. Саламандра кивала с таким же глубокомысленным видом, задавала наводящие вопросы и наконец добилась откровенного признания.

– Я не представляю, что мне делать. Мне страшно! Но ведь его высочество мне поможет, правда же? Он такой умный! Вот шер Бастерхази тоже умный, он обещал научить меня и даже принес книгу! – Слово «книга» Шу произнесла с благоговейным ужасом и тут же пожаловалась: – Но там столько непонятных слов, что у меня кружится голова. К тому же, я не уверена… он же темный!

На информацию о конкуренте Саламандра тут же сделала охотничью стойку, прикрытую милой улыбкой и заботой о благополучии Шуалейды. Исключительно из этой заботы она выложила Шуалейде несколько фактов из биографии Бастерхази, один другого отвратительнее. И самым отвратительным было то, что она ни разу не солгала.

Шу хотела бы пропустить все это мимо ушей, и ей даже поначалу удавалось. По крайней мере, пока Саламандра рассказывала, как Бастерхази приторговывал запрещенными зельями и амулетами, как обманывал бездарных шеров и манипулировал светлыми адептами Магадемии. Шу продержалась, пока речь не зашла о пятерых старших учениках Паука – их Бастерхази своими руками убил, одного за другим, но сумел вывернуться и остаться безнаказанным.

– Зачем – я не понимаю, – поморщилась Шуалейда и, «случайно» уронив бокал с лимонадом, призвала стакан с простой водой. Из собственной комнаты.

– Темные любят боль, убийства и прочие мерзости, – ответила Саламандра, но тут же поправилась, вспомнив, что Шу хоть и дура дурой, но все же менталистка и чувствует любую ложь. – Это была месть.

– Месть за что?

– О, поверьте, вашему высочеству не нужно этого знать. В паучьей банке такие нравы… – Саламандра скривилась. – Об этом даже думать противно.

– Бедняжка Бастерхази, – вздохнула Шу, подло ломая игру Саламандре.

– Бедняжкой он был полвека тому назад, и то, дорогая моя, лишь с виду. Этой темной твари досталось по заслугам!

– Но ведь он был совсем юным! Скольких лет от роду его отдали Пауку, пятнадцати, младше меня сейчас?.. – Шу подпустила в голос слезу и часто заморгала, хотя на самом деле ей отчаянно хотелось выплеснуть на Саламандру кувшин лимонада и потребовать, чтобы она заткнулась. От рассказанных ею гадостей Шу тошнило.

– Даже не вздумайте сравнивать, ваше высочество. Вы не темная и никогда темной не были. А этот… он заслужил все, что с ним произошло. Двуединые справедливы.

Шу благочестиво осенила себя малым окружьем и вопросительно уставилась на Саламандру: рассказывай же, рассказывай! Свежие сплетни о темном шере, что может быть интереснее юной дурынде! И плевать, что тошнит все сильнее. Она справится и никак не выдаст, что видит манипуляцию Саламандры насквозь.

– Понимаете ли, Темнейший никогда не берет в обучение девушек, только юношей, и выпускает их из своего дома крайне редко. А у мужчин же потребности…