когда я была маленькой, то часто слышала сказку об императрице, чей муж погиб во время военного похода. Его пленили враги и обесчестили, не подарив ему чистой смерти. Но императрица Кио, так ее звали, так сильно любила своего мужа, что не смогла стерпеть такого осквернения его имени. Она совершила смерть вослед…

– Что? – несколько ошарашенно переспросила Веня, совершенно не понимая, что сейчас пытается сказать ей эта женщина, у которой помутился разум, судя по всему.

– Дзюнси, – повторила Йолинь. – Благочестивая жена должна так поступать во имя чести рода. Это важно, так мне говорили, – отложив расческу, сказала она, поворачиваясь лицом к Вене. Женщина, казалось, приросла ногами к полу, стоило ей увидеть ее волосы…

– Волосы, – прошептала она внезапно севшим голосом, заметив две достаточно широкие серебряные пряди на висках Йолинь.

– Но, сколько бы я ни думала над тем, что обязывают мне предки, и тем, что я на самом деле хочу сделать… мой путь будет бесстыдным для дочери Дома Мэ, но в результате я, должно быть, все равно поступлю так, как должна.

– Что ты несешь?! – неожиданно спохватилась Веня. – Ты сошла с ума? И… твои волосы?!

– Я не сошла с ума, Веня, – все так же спокойно ответила Йолинь. – Впервые в жизни я точно знаю, чего хочу. Я так ясно вижу свой путь, что это завораживает меня.

– О чем ты? Рик умер, я понимаю…

Йолинь лишь скупо улыбнулась, покачав головой.

– Нет, не умер.

– Но…

– Нет.

Уже жестче осекла женщину принцесса, этим своим «нет» точно проведя границу между ними двумя. Веня поймала себя на мысли, что не смеет перечить. Это еще что?

Некоторое время Веня молча наблюдала за тем, как Йолинь поднимается с невысокого табурета, открывает створки шкафа и достает очередной свой брючный костюм глубокого черного цвета, только сшитого на восточный манер. Во всяком случае, длинный теплый жакет имел воротник стоечку и странные узловатые пуговицы.

– У меня на родине женщины надевают белое, когда выражают скорбь, – заговорила она, положив свой наряд на кровать, – но я не стану скорбеть, я так решила, – заявила она, подходя к сундуку и открывая уже его створки.

– Кое-что еще произошло, – все же заговорила Веня.

– Ты о той женщине? – как-то неожиданно легко поинтересовалась принцесса.

– О Марсии? Да.

– Это не то, что заботит меня сейчас, – отмахнулась Йолинь.

– И что же заботит тебя сейчас? – неожиданно зло поинтересовалась Веня, совершенно не понимая, о чем сейчас думает принцесса Аира.

– Мне интересно, кто выжил после нападения? – изогнув бровь, спросила Йолинь, поворачиваясь лицом к Вене.

– Откуда ты…

– Знаю? Я знаю, что это мужчина, я даже знаю его лицо и еще, я знаю, что отныне я буду верить только себе.

– Это Эгиль, они оставили его в деревне, а сами ушли на охоту. Их долго не было, и он отправился за ними, но вместо лагеря нашел лишь место кровавой схватки и пока еще необращенные трупы. Он всех сжег, как то велит нам традиция.

– Традиция? – усмехнулась Йолинь, вспоминая, какое наказание положено за измену на ее родине согласно традиции. – Я люблю традиции, – уже плотоядно усмехнулась она, отчего Вене стало совершенно не по себе.

– Да что с тобой? Я совершенно не узнаю тебя!

На эту фразу, брошенную Веней, Йолинь перестала улыбаться и подошла вплотную к женщине.

– Чтобы узнавать кого-то, надо его для начала знать.

От этих слов у женщины вдруг мороз побежал по коже. Она видела перед собой женщину, о которой не имела ни малейшего представления. Она привыкла видеть запутавшуюся, немного робкую, всегда печальную девочку. Она и впрямь не знала ту, что сейчас стояла перед ней.

– Я так запуталась за эти несколько лет. Совершенно перестала понимать, и кто я, и чего стою, зачем я нужна на этой земле? Я ненавидела, боялась и оплакивала себя. Нет, я не стану той Йолинь, но в то же время себя не изменить. Я никому и никогда не позволю безнаказанно брать мое. Я принцесса Дома Мэ, и в моих жилах течет кровь великой династии. Теперь я жена Властителя Грозового Перевала и это мой новый дом, который я буду беречь. И никому не позволю взять моего мужчину, землю или людей. Я такая, демоны меня побери, и больше не смей говорить, что я сошла с ума или ты не узнаешь меня! – принцесса тяжело перевела дыхание, на мгновение прикрыв глаза, точно собираясь с мыслями. – Когда я была подростком, – уже спокойнее заговорила она, – к нам во дворец прибыл пожилой монах, что должен был некоторое время обучать нас с братьями. То был смешной старик, как казалось мне тогда. Он много рассуждал о несуществующих вещах. Точно сказочник, рассказывал он нам о долге, вере, любви, семье… – Йолинь невольно усмехнулась. – Это и правда были забавные сказки, о которых мы не имели ни малейшего представления. Тем более не понимали, зачем и чему он пытается нас научить. Я помню, как он говорил, что плохой человек или хороший, определяют его воспоминания. То, что мы помним, делает нас теми, кто мы есть. Забавно, не так ли? Так вот, тогда я невольно задумалась, а кто я? Какая? Представляешь, по всему выходило, что хуже меня и быть не может.

– К чему ты?..

– К чему вспомнила об этом? – грустно улыбнулась принцесса. – Просто теперь я хочу вспоминать то, что делало бы меня лучше.

Некоторое время принцесса молча всматривалась в глаза женщины, точно пытаясь увидеть в них что-то. Вновь тяжело вздохнула и сказала:

– Ступай и собери всех прибывших старейшин в том зале, где говорил с ними Рик. Скажи, у меня есть, что сказать им всем. И… пусть та женщина придет тоже, – жестко добавила Йолинь.

Собрать всех прибывших Властителей и старост деревень Грозового Перевала оказалось делом нехитрым. Они и так собирались провести срочное собрание. То, что Йолинь будет присутствовать, Веня сказала лишь ученикам Рика, как и тем, кому он доверял. Женщина очень волновалась, что мужики, по своему обыкновению, все поймут неправильно, а обсудив это друг с другом, решат что-то одному Богу известное. Ничего умного от старост деревень она не ждала. Старые склочники терпеть не могли ее Йолинь и уже готовы были принять решение о возвращении аирской принцессы старейшинам за ненадобностью. Поскольку Рик мертв, а его… как бы сказать… пусть будет предыдущая жена на сносях, то считай и проблем возникнуть не должно.

* * *

Пальцы высокого мужчины едва касались гладкой поверхности алтаря. Казалось, он рисует на глянцево-черной поверхности одному ему известные невидимые узоры.