пьяном оцепенении. Тот, что спал в ванне, пробудился, когда вошел Карадус. Лейтенант позже описал:

«У него было удивительное собрание непристойных фотографий с обнаженными женщинами. Он сунул это сокровище мне в карман. Лишь переступив через группы спящих в проходах людей и войдя в свою каюту, я заметил эти фотографии, быстрое их перелистывание создавало эффект полового акта. Меня чуть не стошнило».

Лейтенант сразу вернул человеку его собственность, и тот горячо поблагодарил его за возвращение «подружек» команды. Моряк сказал, что без них он в море не ходит.

Но как следует выспаться этим испуганным людям не удалось. В 8.15 «Лотус» сбросил серию глубинных бомб по предполагаемой подводной лодке, но безуспешно. Стало по-настоящему холодно, хотя сияло солнце. К 11 часам стали обледеневать фалы. У «Ла Малуина» осталась лишь четверть его топливного запаса, продовольствие было строго нормировано; такой же была ситуация и на других судах. В 13 часов, когда они вошли в плотный туман, температура понизилась; в таком тумане они шли до самого вечера.

В тот день по московскому радио объявили, что «конвой достиг нашего порта благополучно», а в Киль, в штаб группировки «Север», уже поступали первые поздравления по поводу уничтожения конвоя. Генерал-полковник Дитль, командующий 20-й армией в Норвегии, передал свои «самые сердечные поздравления» в связи с тем, что эта победа решительным образом облегчит борьбу германских армий на Восточном фронте; его собственная армия послала поздравления своим братьям по оружию – доблестным подводникам.

Германский военно-морской штаб в Берлине уже посчитал операцию подошедшей к концу. Но все тщательно составленные планы адмирала Шмундта относительно действий оставшихся шести подводных лодок по прочесыванию Баренцева моря были порушены сообщениями, которые пришли к нему во второй половине дня 9 июля. Около 10.45 командир U-457 Бранденбург срочно передал, что «заметил конвой, в котором до пяти грузовых судов», идущий прямо на запад мимо ледового барьера к устью Белого моря. В течение второй половины дня и вечера U-703, U-376 и U-408 – все наткнулись на этот небольшой конвой или его части, направляющиеся на запад в густых полосах тумана; они передавали сигналы наведения на конвой другим подводным лодкам. Когда U-376 попыталась атаковать, сама была атакована глубинными бомбами, но избежала удара, а U-408 выпустила две торпеды по одному из судов, но промахнулась.

Все это было шоком для Губерта Шмундта. Он прокомментировал: «Это означает, что обнаружена большая часть конвоя, вопреки ожиданиям, – и добавил: – Очевидно, не все грузовые суда, о потоплении которых докладывали ВВС, действительно потоплены». Шмундт стал размышлять, что делать дальше.

Когда суда из маленького конвоя спасателя «Замалека» вышли в конце концов из плотного тумана без четверти девять того вечера, двигаясь почти прямо на юг, – теперь, когда ледяной барьер остался позади, наблюдатели доложили о вражеской подводной лодке, идущей за ними в надводном положении в 6 милях. Капитан Моррис предложил, чтобы «Паломарес» вел себя более благоразумно, держался у кромки льдов под защитой тумана и таким образом смог избежать слежения со стороны противника. Он получил высокомерный ответ: мол, оставайтесь на своей позиции и выполняйте приказы сверху. Не было предпринято никакой попытки, чтобы корвет покинул строй и пошел попугать идущую по следу подводную лодку, относительно которой Моррис со всеми основаниями подозревал, что она занимается в этот момент наведением на них немецких самолетов. Вероятно, у противолодочных кораблей было слишком мало топлива, чтобы долго гоняться за подводной лодкой. Так или иначе, но скоро были замечены два немецких самолета, и прозвучали сигналы боевой тревоги.

Это были только самолеты слежения за конвоем, но они, должно быть, заметили, что на тот момент существовали две разрозненные группы прежнего конвоя. Одну составлял «Замалек» и другие более тяжелые эскортные корабли, охранявшие грузовые суда «Эль Капитан» и «Хузиер», а другая, в 50 милях позади, состояла из шести судов: «Сэмюэл Чейз», «Оушн Фридом» и сопровождавших их четырех меньших кораблей эскорта. «Тумана не было, когда он мог помочь нам», – записал в этот раз в своем дневнике лейтенант Карадус. На 22 часа конвою «Замалека» оставалось еще около 480 миль до Архангельска.

Предчувствия капитана Морриса подтвердились бы, будь он без восемнадцати десять в штабе Шмундта, ибо как раз в это время адмиралу принесли сообщение, посланное в 20.45 с подводной лодки U-255 (командир Рехе). Рехе сообщал: «Конвой в точке AC.9543, идет на юг. Три эсминца [так!] и два корабля эскорта впереди, с тремя грузовыми судами позади них. Передаю сигналы наведения. Видимость вне тумана 15 миль». Так был подготовлен наиболее мощный и драматичный удар с воздуха за всю операцию. Ледяной барьер вынудил суда подойти близко к норвежским аэродромам, особенно к тому, что располагался в Банаке, как многие и предвидели. В пределах часа Рехе докладывал, что конвой на 10 узлах идет на юго-запад к аэродрому в Банаке.

На аэродроме почти сорок пикирующих бомбардировщиков «Юнкерс-88» спешно загружали бомбы и заправлялись горючим для последнего вылета против надоевших остатков PQ-17. Рехе докладывал в Нарвик, что есть небольшой ветер и видимость улучшилась приблизительно до 20 миль; два самолета «Блом унд Фосс» уже кружат над конвоем. За десять минут до полуночи он снова докладывал: конвой по-прежнему методично движется на юго-запад с пятью кораблями эскорта на линии траверза, а за ними три грузовых судна. Потом пришло краткое сообщение: «Юнкерсы-88» заходят в атаку. Продолжу передавать сигналы наведения. Сигналы бедствия глушатся».

6

Незадолго до полуночи на союзных торговых судах группы «Замалека» впервые за нескольких дней прозвучал сигнал боевой тревоги. Вражеские самолеты приближались, находясь пока на дистанции 70 миль. Снова поднялся ненавистный флаг «Q» – воздушная тревога. На сей раз каждый моряк знал, что бой будет жестоким, потому что они очень близко подошли к немецким аэродромам, и передышки не будет. Они находились всего в 140 милях от Мурманска, когда за несколько минут до полуночи из Банака пришли первые пять «Юнкерсов-88». Тем, у кого не было резиновых затычек для ушей, дежурные по корабельным лазаретам раздали вату; на тех судах, где было много спасенных, из них формировали команды для подноса боеприпасов, чтобы и они были полезны. В красивых лучах вечернего солнца в 20 милях от них показались первые самолеты 2-й эскадрильи 30-й авиаэскадры, летящие на высоте 1000 футов. Моряки сразу увидели, что это не ожидаемые торпедоносцы. Скоро самолеты подошли близко и стали выбирать наиболее привлекательные цели.

Затем пять самолетов резко пошли вниз на суда в центре построения, зайдя с правого борта. Ни одна бомба не попала в цель, но они подняли огромные