фонтаны воды между судами. Пушки всех судов открыли огонь, шум поднялся адский; от пронзительного звука падающих бомб не защищали никакие затычки для ушей. «Наш проклятый «пом-пом» снова заклинило», – написал Карадус. На них накатывали все новые волны атаки. Самолеты меняли тактику, заходя одновременно с нескольких сторон, атакуя не только грузовые суда, но и корабли эскорта. Потом один самолет отделился от группы и пошел на американское грузовое судно в центре построения – «Хузиер». Офицер вооруженной охраны судна вспоминал:

«Они заходили в пике приблизительно с высоты 3000 футов и сбрасывали бомбы. Расчеты пулеметов калибра 0,5 дюйма открыли огонь, хотя было понятно, что они стреляют с дистанции, с которой их огонь неэффективен; так израсходовали приблизительно 3500 патронов.

Первая серия из трех бомб упала примерно в 50 ярдах слева по носу судна, не причинив никаких повреждений. Вторая серия попала в море справа по борту приблизительно в 5 футах от шлюпочной палубы. Были нанесены значительные повреждения судну и оборудованию. Несколько человек из стрелкового расчета были отброшены взрывом на палубу.

Третья серия поразила левый борт ярдах в двадцати от центра в сторону кормы. Подумалось, что кое-где лопнули швы. Старший механик спустился вниз, чтобы определить состояние судна; он пришел к выводу, что оно более не мореходно. Самолеты продолжали летать над головой, а приблизительно в 15 000 ярдах на поверхности находилась подводная лодка.

Судно, лишившись хода, осталось теперь в одиночестве. Конвой ушел вперед. Капитан дал приказ покинуть судно».

«Хузиер» держался на ровном киле и не выглядел погибшим. Еще один «Юнкерс-88» сбросил бомбы – и снова мимо. Но судно было старым, ему хватило и того, что оно получило. Корветы «Поппи» и «Ла Малуин» пошли оказать ему помощь. Последний остановился среди спасательных шлюпок с «Хузиера» и взял всех американских моряков на борт корабля; теперь «Ла Малуин» имел на борту не менее 129 спасенных, разместившихся между его палубами.

Лейтенант Бидуэлл, офицер резерва Королевского ВМФ, был до этого офицером торгового флота, и он хорошо знал, что значит слово «спасение». Он подвел «Ла Малуин» к брошенному «Хузиеру» и сказал:

– Старпом, я думаю, мы можем взять его на буксир.

На американское судно высадилась группа моряков в составе старпома корвета, механиков с «Хузиера» и с потопленного «Джона Уидерспуна» с приказом попробовать вновь пустить главные машины судна. Попытка не имела успеха, но старпом сообщил Бидуэллу, что судно будет держаться на плаву. По корвету прошло волнение, когда эта новость передавалась из уст в уста. Приготовили буксирное устройство, на борт американского судна подали буксирный трос. Корвет-коллега «Поппи» медленно ходил вокруг, обеспечивая противолодочное охранение.

Затем наблюдатели увидели подводную лодку всего лишь в 4 милях по корме, и она приближалась. Буксировку тут же прекратили, людей с «Хузиера» забрали. Бидуэлл сделал вид, будто намерен атаковать лодку, но у было мало топлива, да и лодка на поверхности двигалась быстрее. И не было никакого самолета, чтобы заставить ее погрузиться. Вопрос был решен приказом командующего эскортом по радиотелефону. Было приказано потопить «Хузиер» и воссоединиться с конвоем. Корвет отошел на небольшую дистанцию и открыл огонь по брошенному, но мореходному судну из 4-дюймовой пушки. Один снаряд следовал за другим, пока судно не охватило пламя, но оно все отказывалось тонуть. Некоторые из моряков «Хузиера» стояли и плакали на палубе корвета, наблюдая эту тяжелую сцену. Другие были огорчены, что теперь не скоро увидят Соединенные Штаты. Хождение в составе конвоя редко бывает зрелищным – чаще нудным. Но топить собственное судно перед лицом удачливого врага – это было непереносимо. С U-255 командир Рехе передавал в Нарвик, что видит горящее судно, в то время как рядом стоят два корабля эскорта; остальная часть конвоя исчезала за южным горизонтом, за ними следят три самолета.

Час за часом при идеальной для бомбардировщиков погоде немцы вели безостановочные атаки на выжившие суда небольшого конвоя на их конечном отрезке пути – на броске до Иоканки и вступления в Белое море. Тридцать восемь самолетов «Юнкерс-88» из 1-й и 2-й эскадрилий 30-й авиаэскадры с аэродрома Банак приняли участие в операции. Самолеты теперь атаковали при ослепительном блеске низкого ночного солнца, что делало невозможным их своевременное обнаружение.

Это были первые решительные атаки немцев с применением пикирования, и атаки пикирующих бомбардировщиков производили разрушающий эффект на психику моряков. На одном корвете матрос, который до этого, в других ситуациях, был «отличным, нормальным моряком», тронулся разумом, и его пришлось запереть в каюте до конца операции.

Снова в Архангельск полетел запрос: выслать прикрытие из самолетов-истребителей[111]. Пара-тройка их резко изменила бы ситуацию. Грузовые суда и могучий эскорт были теперь не так далеко от русского побережья. В 1.50 единственный «Юнкерс-88» сбросил три бомбы, упавшие всего в 40 футах за кормой «Эль Капитана». Крайний отсек кормового трюма стал пропускать воду, и кубрики орудийных расчетов заполнились водой, но судно – единственное грузовое, оставшееся в этой части конвоя, – держалось стойко. Один лейтенант Королевских ВВС лежал на спине на верхнем мостике спасательного судна «Замалек» и в таком положении выкрикивал инструкции капитану, когда очередной бомбардировщик заходил в атаку на них; капитан Моррис передавал их рулевому, и небольшое судно успешно лавировало, а вокруг поднимались столбы соленой воды, поднятой взрывами бомб.

Два противовоздушных корабля расстреляли почти все свои боеприпасы и были не способны дальше поддерживать заградительный огонь. Один из них за это время выпустил 1200 4-дюймовых зенитных снарядов. Ни один самолет не был сбит, но некоторые, очевидно, были повреждены; они по очереди выходили из общего строя для атаки и делали это столь непринужденно, словно речь шла о тренировочных бомбометаниях на полигоне. Бомбардировщики явно сконцентрировали свое внимание на «Эль Капитане», а потом и на спасательном судне. Над горизонтом моряки увидели «Каталину», но самолет очень скоро мудро повернул обратно, увидев бой. Как только любой немецкий самолет, побросав бомбы, уходил назад, из Банака на его место приходил новый. Орудия «Замалека» и ракетные пусковые установки «свиные корыта» стреляли безостановочно; как только магазины опустошались, подавались новые. Поскольку руль перекладывался на полном ходу, капитан Моррис понимал, что машины судна долго не выдержат такого испытания.

Бомба взорвалась футах в двадцати по ходу движения, подняв стену воду, которую пришлось пробить «Замалеку». Встряска оказалась настолько сильной, что у беременной кошки на судне случился выкидыш, а двух ее котят, непочтительно окрестив Бломом и Фоссом, утопили в море. В какой-то момент показалось, что судно наверняка утонет под тяжестью сотен тонн воды, опустившейся на полубак. Метровая толща моря обрушилась в проходы судна, от