студию. Что сложного было в том, чтобы разобраться со старикашкой президентом? Ты бы освободил от гнёта целую страну! Стал народным героем! Неужели ты не мечтал о таком?

– Как ты мог, Кельт? – хромая и держась за бок, на сцену вышел Орловский. – Я доверил тебе всё! Ты был один из тех, на кого я мог положиться. Ты был мне сыном…

– Один из тех, мать твою! Я не один из тех! – почти заверещал Кельт, – я единственный, ты меня понял?

– Не делай глупостей, – отпусти её, и я сохраню тебе жизнь, – через силу пообещал Артур.

– Ты сохранишь мою? – захохотал Кельт. – А что, если я тебе скажу, что не планирую сохранять твою? – с этими словами он перевёл взгляд куда-то позади Артура.

Вновь чувство опасности резануло самое сердце. Ствол плазменного пистолета уткнулся в лоб Орловского. Его сжимала хрупкая женская кисть.

– Что ты делаешь, Ким? – осторожно спросил Артур, не веря своим глазам.

– Ты не выполнил свою часть сделки, – холодно произнесла девушка, – ты обещал Маме, что убьёшь его, но, похоже, всё придётся делать самой.

– На чьей же ты стороне? – отступая назад, процедил Милен.

– Здесь каждый на своей стороне, – ответила Ким, не спуская глаз с президента.

Артур продолжал держать на мушке Кельта, но сейчас опасность возникла совсем с другой стороны. Любое неверное движение могло привести к непоправимым последствиям.

– Мы не ради этого здесь, послушай, Ким, – попытался вразумить её Артур, – новые убийства никогда не смогут вернуть нам наши утраты. Это приведёт к ещё большему хаосу. В наших силах остановить кровопролитие.

– Мы все шли сюда ради своих целей и своей веры. Так что не надо строить из себя святошу. Ты оказался тут только ради своей шлюхи… А я – ради лучшей жизни целой страны, что некогда бросила меня на смерть от голода и побоев… Это всё ты, мразь, – она вновь обратилась к Орловскому.

В её глазах бушевало пламя ненависти. Она ненавидела его всем сердцем. Руки дрожали как у наркомана в пылу ломки.

– Что я тебе такого сделал? – растеряно спросил Орловский, – я тебя даже не знаю…

– Ты убил всю мою семью, тварь, уже забыл, как восходил на свой престол? Я с удовольствием тебе напомню…

Ким с нескрываемой ненавистью со всего размаха ударила рукоятью пистолета в лицо Орловского. Из разбитого носа брызнула кровь. К удивлению, его взгляд остался непоколебимым.

– У меня был отец, он хотел положить конец коррупции в самых высоких кругах правительства. Его расследования поднимали не малую шумиху и волнения в обществе. Вся правда, вскрываемая им, оказывалась настолько неприглядной, что со временем на него открыли охоту. Нам приходилось прятаться, опасаясь за свою жизнь. Он обращался за защитой во все инстанции и даже к тебе, сволочь… Но ты был один из тех, кому мешал мой отец… В итоге нас нашли. Его жестоко пытали прямо у меня на глазах, а потом убили. Я видела всё, понимаешь, всё! – Ким вскрикнула и ещё раз ударила Орловского прямо в лицо.

Улыбаясь, Кельт смотрел на происходящее, не забывая при этом прятаться за Анну.

– А после его смерти, – продолжила Ким, – меня отправили в бордель, заставили заниматься такими вещами, что тебе и не снились…

Губы Ким дрожали в отчаянном порыве ненависти.

– Убей его, – приказал Кельт, – иначе наша договорённость аннулируется.

– Договорённость? – повторил Артур.

– А ты думал, что всё так просто? – словно удовлетворяясь каждым словом, молвил Кельт, – неужели ты думаешь, что смог бы так далеко зайти без сторонней помощи? Десятки видеокамер в самом высоком разрешении картинки уже давным-давно бы транслировали мух на твоём трупе, если бы не моя маленькая задумка.

– Ну, ты и мразь, – сквозь зубы прошипел Артур.

– Юбилейное шоу должно было закончиться феерично! А что может быть лучше, чем случайная гибель президента от рук кучки фанатичных мятежников, борющихся за мир во всём мире? Конечно, мне пришлось бы сразу после этого взвалить бразды правления страной на себя, но это посильная ноша. Мне нужен был человек с незапятнанной репутацией служителя фемиды. Пришлось изрядно попотеть, чтобы отправить к тебе безмозглого выродка Орловского, дабы ты проявил всё своё мастерство. А потом сделать из тебя мученика, отправленного на смерть. К моему удивлению, ты превзошёл сам себя.

– Ах, ты, тварь, – Орловский хотел было вскочить на ноги, но тут же поучил очередной удар в голову и осел на пол.

Кельт не одарил того даже мимолётным взглядом.

– Я сделал из тебя, Артур, некое подобие символа этого глупого сопротивления, а её я приставил, чтобы ты случайно не запорол мне весь план.

– А как же те люди, что погибают сейчас на улицах? – спросил Артур.

– Во все времена люди погибали, и нет разницы ради чего, они гибли во времена революций и государственных переворотов, за свободу и независимость, за веру и остальные глупости. Как же ты не поймёшь – жестокость и самопожертвование заложено в мозг человека точно так же как и желание совокупления. Люди боятся смерти и одновременно любят на неё смотреть. Моё шоу самый яркий тому пример. Твоё время на исходе, господин Громов, так что время для пустых разговоров закончилось. Присоединись ко мне, я дам тебе антидот и в придачу твою жёнушку. У тебя будет всё, что ты только сможешь пожелать. Хоть раз в жизни ты сможешь почувствовать себя счастливым! Что скажешь?

– Десять лет назад точно в такой же день человек в костюме, не отличимом от моего, убегал от охотников, – Артур сглотнул, дабы постараться удержать одинокую слезу, предательски скатывающуюся по щеке. – Ни в чём не повинные дети, играя на детской площадке, даже не успели испугаться, когда тот человек ворвался к ним и схватил маленького мальчика.

Голос Артура дрожал, и каждое новое слово буквально разрывало его душу на мелкие обугленные лоскуты давно пожухлой ткани.

– Он плакал и вырывался, его мать… – он перевёл взгляд на Анну, – бросилась на помощь, но одного выстрела хватило, чтобы она…– Артур запнулся, но, найдя в себе силы, продолжил, – тот человек в панике пытался спрятаться, прикрываясь беззащитным ребёнком