Лэйнг поразился своим подозрениям и еще раз обошел вокруг бассейна. Что-то подсказывало, что утопление собаки – провокация, попытка вызвать ответный шаг. Присутствие примерно пяти десятков собак в высотке давно служило источником раздражения. Хозяева почти всех собак жили на десяти верхних этажах – и наоборот, почти все из пятидесяти детей обитали на десяти нижних. Хозяев не слишком беспокоили комфорт и спокойствие соседей по дому. Избалованные породистые любимцы громко лаяли на вечерней прогулке по автостоянкам и помечали проходы между машинами. Нередко двери лифта были забрызганы мочой. Лэйнг слышал, как жаловалась Хелен Уайлдер: вместо того, чтобы пользоваться пятью скоростными лифтами, поднимающимися из отдельного вестибюля к верхним этажам, владельцы собак привычно пересаживались на лифты нижнего уровня, поощряя питомцев использовать их в качестве уборных.

Такое соперничество между собачниками и родителями младших школьников уже в некотором роде раскололо высотку. Центральная масса квартир между верхними и нижними этажами – примерно от 10-го до 30-го – образовали буферное государство. На некоторое время после смерти афганской борзой в центральной части высотки воцарилось спокойствие, словно жильцы поняли, что происходит в здании.

Лэйнг обнаружил это, вернувшись вечером из института. К шести часам участки автостоянки, предназначенные для этажей с 20-го по 25-й, уже были забиты, из-за чего Лэйнгу обычно приходилось оставлять машину на гостевой площадке за триста ярдов от здания. Архитекторы вполне разумно выделили зоны стоянки так, что чем выше расположена квартира (и соответственно, чем дольше жильцу ехать на лифте), тем ближе к дому парковочное место. Жильцам с нижних этажей приходилось топать довольно далеко от машины и обратно. Лэйнг порой со странным чувством за ними наблюдал, – каким-то образом высотка подогревала самые низменные порывы.

В тот вечер Лэйнг, уже добравшийся до набитой парковки, удивился миролюбивому поведению соседей. Он подъехал в одно время с доктором Стилом. Им бы полагалось наперегонки рвануть к последнему свободному месту, а потом ехать на свой этаж на разных лифтах. Но сегодня вечером они с преувеличенной галантностью начали пропускать друг друга вперед, ожидая, пока припаркуется другой. Они даже вместе вошли в главный вход.

В вестибюле группа жильцов, обступив кабинет управляющего, шумно ругалась с секретарем. Электрику на 9-м еще не починили, и ночью этаж погружался во тьму. К счастью, было лето, и темнело поздно, однако пятидесяти жителям 9-го этажа приходилось туго. Аппаратура в квартирах не работала, а соседи этажом выше и этажом ниже быстро устали от гостеприимства.

Стил взглянул на толпу без сочувствия. Хотя ему не было и тридцати, вел он себя, как мужчина среднего возраста. Лэйнг залюбовался его безукоризненным пробором.

– Всегда они на что-нибудь жалуются, – сказал Стил, входя в лифт. – Не одно, так другое. Словно не желают понять, что в новом здании эксплуатационные службы требуют времени для наладки.

– Все-таки остаться без электричества – серьезная неприятность.

Стил покачал головой.

– А не надо перегружать предохранители навороченными стереосистемами и ненужными электроприборами! Электронные няни – ведь мамочкам лениво выбираться из мягкого кресла, – специальные миксеры для детского питания…

Лэйнг еле дождался своего этажа – он уже жалел о новообретенной солидарности с соседом. Почему-то Стил его нервировал. И уже не в первый раз Лэйнг пожалел, что не приобрел квартиру выше 30-го этажа. Скоростные лифты – это счастье.

– Как по мне, дети вполне нормальные, – заметил он, выходя на 25-м.

Ортодонт придержал его за локоть – хватка оказалась железной – и многозначительно улыбнулся, сверкнув полированными зубами.

– Уж поверьте. Я видел их зубы.

Обвинительный тон Стила – он как будто описывал безответственную шайку рабочих-мигрантов, а не собственных состоятельных соседей – поразил Лэйнга. Он знал случайно нескольких жильцов с 9-го этажа – социолога, который дружил с Шарлоттой Мелвилл, и авиадиспетчера, который организовал струнное трио с друзьями с 25-го этажа. Лэйнгу часто доводилось болтать с этим интересным и утонченным человеком, когда он ехал в лифте с виолончелью. Впрочем, издали очарование терялось.

Степень разобщения стала ясна Лэйнгу, когда он отправился играть в сквош с Энтони Ройялом. Он приехал на 40-й этаж, как обычно, на десять минут раньше, вышел на крышу и нагнулся над парапетом, приятно поежившись в легком спортивном костюме. От сильных воздушных потоков, поднимающихся вдоль фасада, приходилось ладонью прикрывать глаза. Крыши зрительных залов, изгибы дорожных насыпей, прямолинейные стены, образующие загадочные геометрические узоры, напоминали не жилую архитектуру, а кодированную схему таинственного психического события.

В пятидесяти футах слева была в разгаре коктейльная вечеринка. На двух сервировочных, накрытых белыми скатертями столах красовались подносы с канапе и стаканы; официант за портативным баром готовил напитки. Несколько минут Лэйнг не обращал на них внимания, рассеянно хлопая чехлом ракетки по парапету, затем что-то в звуках чересчур оживленной беседы заставило его обернуться. Несколько гостей смотрели на Лэйнга и явно говорили о нем. Вечеринка передвигалась в его сторону – до ближайших гостей оставалось футов десять. Это были сплошь жители трех верхних этажей. Особенно удивляла нарочитая формальность нарядов. Ни разу Лэйнг не видел на вечеринках в высотке гостей не в повседневной одежде, а тут мужчины были в смокингах с черными бабочками, женщины – в вечерних платьях до пола. Держались все чопорно, словно пришли не на вечеринку, а на совещание по планированию.

На расстоянии протянутой руки над Лэйнгом нависла безукоризненная фигура состоятельного торговца произведениями искусства – лацканы смокинга колыхались, как усталые кузнечные мехи. С двух флангов его сопровождали две средних лет женщины – жена маклера фондовой биржи и жена светского фотографа; они неодобрительно уставились на белый спортивный костюм Лэйнга и его тенниски.

Лэйнг подхватил чехол для ракетки и сумку с полотенцем, однако путь к лестнице перегородили окружающие люди. Вся вечеринка сместилась, лишь официант одиноко торчал между баром и столиками.

Лэйнг перегнулся через парапет, впервые осознав громадное расстояние до земли. Его окружали тяжело дышащие соседи – они надвинулись так близко, что он чувствовал смесь ароматов дорогих духов и лосьона. Лэйнгу было любопытно – что именно они собираются делать; и в то же время он понимал, что в любое мгновение может состояться акт бессмысленного насилия.

– Доктор Лэйнг… дамы, пропустите, пожалуйста, доктора! – Похоже, в самый последний момент раздался уверенный голос, принадлежащий знакомой фигуре с ловкими руками и легкой походкой. Лэйнг узнал ювелира, жену которого он осматривал во время отключения электричества. Ювелир поприветствовал Лэйнга, и гости постепенно отхлынули, как статисты, переходящие к другой сцене, бездумно вернувшись к напиткам и канапе.

– Я вовремя подоспел? – Ювелир вглядывался в Лэйнга, словно удивляясь, как тот попал в частные владения. – Вы хотели поиграть в сквош с Энтони Ройялом? Боюсь, он решил отменить игру. – И, обращаясь уже не то к Лэйнгу, не то к себе самому, добавил: – Моя жена собиралась сюда. Вы знаете, с ней обошлись ужасно, словно звери…