пять раз. Кроме того, дервиши хорошо знают, по какому именно маршруту он должен направиться к реке, и поэтому выберут для себя наиболее подходящий плацдарм.

– Стюарт прекрасный офицер, – с напускной уверенностью заявил Дэвид.

– Да, один из лучших, – согласился Гордон. – Но двадцать пять к одному – слишком много.

– Ради всего святого, мы должны каким-то образом предупредить Стюарта об опасности!

– Именно это я и намерен сделать. – Гордон посмотрел на Пенрода. – Я хочу послать к источникам Гакдул капитана Баллантайна, чтобы он не только предупредил Стюарта, но и помог благополучно добраться до Нила.

– Как вы собираетесь его туда отправить, генерал? – поинтересовался Дэвид. – Насколько мне известно, в городе нет ни одного верблюда. Их давно уже съели. Есть, правда, пароход Райдера Кортни «Неустрашимый ибис», но его двигатель до сих пор не починили. Что же касается лодки, то вряд ли ему удастся прорваться на ней через кордоны дервишей.

Гордон едко усмехнулся:

– Я недавно обнаружил, что мистер Кортни является счастливым обладателем целого стада верблюдов – не менее двадцати голов. Разумеется, он достаточно благоразумен, чтобы не держать их в пределах города, где я мог бы легко найти их, и отправил в пустыню, в какой-то крошечный оазис, расположенный в двух днях пути к югу. Там они набираются сил под присмотром преданных ему людей.

– У Райдера Кортни больше стрел в колчане, чем блох на теле его любимой макаки, – скептически хмыкнул Дэвид.

– У вас сложился весьма превратный образ этого человека, которого вы и раньше обвиняли во всех смертных грехах, – поддержал его Пенрод.

– Когда его впервые спросили о верблюдах, – без тени улыбки сказал Гордон, – он все отрицал. Потом стал доказывать, что не имел намерений скрывать их от меня, а в пустыню отправил, чтобы подкормить и привести в порядок. Тогда я приказал немедленно доставить их сюда. Если бы он был честен со мной с самого начала, то мог бы рассчитывать на солидную компенсацию.

– Он мог не выполнить вашу просьбу, – заметил Дэвид. – Райдер Кортни – независимый человек, привыкший полагаться на собственные силы.

– И беспредельно алчный, – добавил Гордон. – Но поступил крайне неразумно, попытавшись обмануть меня. Даже в условиях чрезвычайного положения нормальный человек сто раз подумает, стоит ли посягать на собственность королевы, а у него есть несколько складов, заполненных слоновой костью, и много экзотических, но вполне пригодных животных. – Гордон самодовольно оглядел присутствующих. – В конце концов я убедил его в своей правоте. Кортни послал гонца в оазис, чтобы верблюдов привели в город, и я надеюсь увидеть их в своем распоряжении не далее как послезавтра утром.

– Не думал, что ситуация в городе настолько тревожна, – растерянно пробормотал Дэвид. – В противном случае я запретил бы своей дочери проводить в порту праздник в честь нашей победы. Она планирует на завтра званый ужин. К сожалению, наши продовольственные запасы не позволяют порадовать людей нормальной едой, но мы могли бы организовать музыкальный вечер. Если вы считаете это неуместным, генерал, то я попрошу Ребекку отменить празднество.

– Ни в коем случае, – решительно возразил Гордон. – Сам я не смогу присутствовать на вашем вечере, но, полагаю, усилия мисс Бенбрук поддержат боевой дух населения и хоть немного отвлекут его от насущных проблем. Она должна провести его, несмотря ни на что.

Эмбер и Саффрон открыли вечер, дуэтом исполнив на пианино мелодию «Зеленые рукава». Никто и внимания не обратил, что консульское пианино требует настройки. Сестры с небывалым энтузиазмом сыграли в четыре руки, обрадовавшись столь редкой возможности продемонстрировать свои музыкальные таланты.

Ребекка весело принимала гостей, и отец с удовольствием отметил разительную перемену в ее настроении. На прошлой неделе она изнывала от тоски, а сейчас вместе с Райдером Кортни жизнерадостно пела «Испанских леди», а потом уговорила его исполнить соло «Моя любовь плывет над океаном», что вызвало бурую аплодисментов и восхищение присутствующих. Саффрон так просто аплодировала ему до изнеможения.

Затем Эмбер вытащила на импровизированную сцену Пенрода.

– Вы тоже должны порадовать нас своим пением. Здесь все обязаны либо спеть, либо исполнить какой-нибудь другой номер.

Пенрод великодушно уступил ее просьбе.

– Ты можешь сыграть «Сердце дуба»? – спросил он, и девочка побежала к пианино.

Звучный голос Пенрода – лиричный и в высшей степени искренний – поразил всех до глубины души.

Выше голову, мои друзья! Мы идем к славе, Чтобы сделать этот год Еще более прекрасным…

Когда песня закончилась, Ребекка с трудом сдержала слезы, а потом весело крикнула:

– Освежающие напитки будут поданы после небольшого перерыва!

Она принесла всем крепкий абиссинский кофе, правда, без молока и сахара, зато в дорогих чашках из тонкого лиможского фарфора. Обслуживая капитана Баллантайна, она так разволновалась, что нечаянно пролила кофе на его сверкающие армейские ботинки.

Отец наблюдал за ней из другого конца комнаты и хорошо видел, как она густо покраснела. Дэвид подумал, что обычно дочь не отличалась такой застенчивостью и уж тем более не допускала столь неловких движений. И вдруг он понял, что все это значит. Этот бравый солдат, вероятно, запал ей в душу и заманил в свои сети. Теперь понятно, почему она так нервничала и злилась, когда его не было рядом, и так радовалась, когда он появился. А сейчас Ребекка просто сияла от удовольствия. Дэвид недовольно поморщился и сунул руки в карманы пиджака. Она даже не подозревает, что через пару дней он вновь исчезнет на неопределенное время, тем самым заставив ее страдать. Как не хочется опять видеть ее грустной и злой! Его отцовский долг предупредить дочь. Впрочем, это еще и прямая служебная обязанность.

Тем временем Ребекка пришла в себя и громко хлопнула в ладоши, привлекая внимание.

– Дамы и господа, сегодня вечером я приготовила для вас особенный номер. Проездом из Мадрида, где она исполняла зажигательный танец для короля и королевы Испании и других коронованных особ Европы, у нас остановилась сеньора Эсмеральда Лопес Кончита Монтес де Тете де Синге, прославленная исполнительница фламенко.

В комнате воцарилась мертвая тишина, нарушенная робкими