держать теодолит рядом с какой-то новой автомагистралью, но я поговорю с людьми на трассе и в департаменте, посмотрим, что можно сделать. Я напишу тебе и дам знать. Ты сделаешь то же самое?”

“Конечно”.

Вернулся Пит, и они втроем приготовили ужин и расслабились вместе, наслаждаясь ничегонеделанием. Хотя Сюзанне приходилось надевать в постель уродливые бабушкины штаны, это не мешало Эндрю пристраиваться к ней сзади. Было так приятно держать ее в своих объятиях. Хммм.

Том 11. Глава 2

Во вторник утром Сюзанна отвезла Эндрю на вокзал. Он сказал ей воспользоваться машиной, пока она не вернется в Глазго, это даст ей некоторую свободу. Машина оказалась припаркованной на обочине подъездной дорожки к дому ее родителей до конца семестра. Что касается его родителей, Эндрю не связывался. Он оставил шарф Hermès в своей комнате для матери, а остальное взял с собой. Он сидел в поезде, направлявшемся на юг, размышляя о следующих нескольких днях с Джимом и Фрейей; он не знал, чего ожидать. Выбросив это из головы, он уткнулся в учебники, и путешествие пролетело в мгновение ока. Следующие две недели были важны для Эндрю, позволив ему пересмотреть все, что было на курсе на данный момент, и почувствовать, что он готов к началу последнего семестра. Занятия длились всего четыре недели, поэтому количество нового материала было меньше, чем в первых двух семестрах, но он все равно хотел убедиться, что у него больше шансов получить хорошую оценку на выпускных экзаменах. И да, в глубине души он знал, что с ним все в порядке, но учеба была его йогой, она успокаивала его и направляла все его внимание внутрь.

Поздним утренним поездом из Эдинбурга Эндрю добрался до Кингс-Кросс прямо в разгар часа пик, поэтому он преодолел хаос в метро и добрался до станции Бейкер-стрит. Снова выбравшись на поверхность, он нашел условленный паб под странным названием "Охотник за оленями" на углу Мэрилебон-роуд и Бейкер-стрит. Оказавшись внутри и увидев всю атрибутику, до него дошло, что он находится на территории Шерлока Холмса, отсюда и название паба. Эндрю потягивал пинту пива и в этот момент снова углубился в свой учебник "термодинамика". Внезапно он услышал смех и, подняв глаза, увидел лорда Барнса и миссис Морей стоял рядом с ним, оба с улыбками на лицах. Он вскочил, чтобы поприветствовать их.

“Привет, Эндрю”.

Фрейя притянула его к себе для объятий, за которыми последовало рукопожатие от лорда Барнса, который отправился за напитками для них. Фрейя села рядом с Эндрю.

“Рад видеть тебя, Эндрю, ты давно ждешь?”

“Э-э, я так не думаю, но я был поглощен своей книгой, поэтому не заметил, как прошло время”.

“Это то, что заставило нас рассмеяться, вы были так сосредоточены на своей книге, что даже не заметили нас, когда мы вошли, даже когда мы были рядом с вами”.

Он покраснел, но в ее словах был смысл. Он был известен тем, что отключался от мира, когда учился. Лорд Барнс вернулся с напитками и присоединился к ним.

“Давай сначала разберемся с одной вещью, пожалуйста, Эндрю. Когда нас будет только трое, пожалуйста, называй нас Джим и Фрейя, и давай не будем тратить время на танцы вокруг темы, хорошо?" Я понимаю, что вы вернетесь к названиям, когда будут присутствовать другие, но когда будем только мы, пожалуйста, обойдемся без формальностей. ”

То, что он сказал, имело смысл, и, поскольку Эндрю жил с ними, он не сопротивлялся. Все еще было странно называть его Джимом в лицо, но он мысленно использовал это как сокращение, когда думал о поездке. Они выпили, и беседа была поверхностной, о том, каким был Эдинбург, все в таком роде. Как только они закончили, до их квартиры в районе с соответствующим названием Montagu Mansions было всего пять минут ходьбы; на самом деле это было название улицы. У них была прекрасная квартира с тремя спальнями, намного больше, чем у Эндрю, и они показали ему свою комнату для гостей, в которой, к счастью, из-за всеобщей скромности была ванная комната. Они собирались поужинать вне дома, но в течение нескольких минут более свободно говорили о своей работе, чего они не делали в пабе. В течение следующего часа они развлекали его поверхностными историями о законе и правительстве, о тех областях, в которых его познания были скудны. Но также было ясно, что обсуждения были поверхностными, детали бросались в глаза своим отсутствием.

Фрейя Морей была государственным служащим номер два в Шотландском офисе в должности заместителя секретаря. Когда Джим Барнс стал юристом и переехал в Лондон, она обратилась с просьбой о переводе в департамент, расположенный в городе, и ей было предоставлено разрешение на перевод. В настоящее время она была заместителем секретаря Министерства обороны, располагалась в Уайтхолле напротив Даунинг-стрит и менее чем в двух кварталах от здания парламента, где находился Джим. В шотландском офисе был один заместитель секретаря, тогда как в Министерстве обороны их было три, и теперь она была одной из них. Это было все, что она рассказала Эндрю о деталях своей работы. В ближайшие годы он выяснил, в чем заключалась ее работа, но на тот момент все, что он знал, что она была очень высокопоставленной государственной служащей, и это все.

Лорд Барнс был облагорожен как барон Барнс из Крамонда в городе Эдинбурге и теперь был одним из 11 лордов-законодателей. Он работал в палатах парламента, что, по мнению Эндрю, было невероятно круто. Палата общин находится в северной части здания, ближе к Биг-Бену и Вестминстерскому мосту, в то время как Палата лордов находится в южной части здания. Джим объяснил, что раньше лорды закона заседали и слушали дела в самой палате, но теперь для них были отведены комнаты для заседаний комитетов, где они могли рассматривать дела. Но опять же, ничего более существенного не обсуждалось. В 1979 году прямо здесь была взорвана заминированная машина, в результате которой погиб член парламента, действовала ИРА, четырьмя месяцами ранее в Harrods была взорвана бомба, в результате которой погибли шесть человек, так что угроза нападения на здание парламента была реальной. И Эндрю вообще не ожидал какого-либо обсуждения стоящих перед ним юридических вопросов.

Таким образом, дискуссии были интересными и в то же время дразнящими, они оба знали, что можно обсуждать, но в равной степени и то, чего нельзя. Тон беседы изменился, как только они закончили говорить о делах. Они решили пожениться и теперь