Гюнтер подумал о своем брате Гансе. – И ради этого погибли пять миллионов немцев?

– Вот поэтому мы и должны быть готовы. На тот случай, избави бог, если СС придется вступить в бой с армией.

– А как насчет партии?

Гесслер покачал головой:

– Раскол. Шпеер стоит за армию. Рейхсфюрер Геббельс – важнейшая фигура в партии после смерти Геринга, а бедолага Рудольф Гесс угодил в психушку. Геббельс – номинальный преемник фюрера. Он может направить события в то или иное русло. Его позиции усиливаются. Вот в чем подоплека сделки с Бивербруком. Укрепить связи с Британией, обещая ей экономическую поддержку, которую мы не можем себе позволить, в обмен на изгнание евреев.

– Геббельс всегда вел исключительно здравую политику в отношении евреев.

– Зато с Россией наворотил дел. Цель его маневра может заключаться в сплочении Германии и Англии против США. Ходят слухи, что Стивенсон введет эмбарго на торговлю с Европой. Этот запрет сильно ударит по нам. Геббельс предан фюреру, но когда фюрера не станет…

Гюнтер поразмыслил.

– После депортации английских евреев американцам останется только смириться с реальностью, – сказал он. – Евреи перестают быть предметом торга.

– Если в Германии начнется схватка за власть, ее волны докатятся и до этого посольства, – произнес Гесслер и покачал головой. – После всех наших побед мы не можем проиграть, так мне казалось. Мы были всесильны. Но теперь…

– Мы все еще можем победить, – возразил Гюнтер. – Мощь СС возрастала в течение двадцати лет.

– Если завяжется схватка и СС проиграет, вряд ли нас всех ждет расстрел. – Гесслер обращался скорее сам к себе, чем к Гюнтеру. – Полагаю, нас разжалуют и переведут… – Манеры его сделались неожиданно мягкими, доверительными. Он снял пенсне и потер переносицу. – Интересно – куда? Знаете, в сорок втором году я посетил Ленинград. После того, как войска полностью блокировали город и выморили всех голодом в течение зимы. Вермахт никогда не колебался насчет того, как нужно вести себя в России. Кое-кто из армейских будет изображать угрызения совести, если зайдет речь о мире, но я-то видел этих парней в деле, видел, как они обходились с русскими. Но с течением времени все больше и больше офицеров теряли силу воли. Выказывали слабость перед лицом врага. – Гесслер погрузился в воспоминания. – Я вошел в Ленинград в апреле, с первым отрядом СС, чтобы допросить кое-кого из уцелевших. По большей части это были функционеры коммунистической партии, сумевшие продержаться на припасах, но даже они напоминали ходячие скелеты. Господи, как вонял этот город, вернее, то, что осталось от него после наших обстрелов и бомбежек. Три миллиона тел гнили среди развалин. Трупы бывают опасны, знаете ли, особенно когда их очень много, – стоило снегу сойти, и они начали быстро разлагаться. Внутри накапливаются газы, и тело взрывается. По ночам мы слышали эти хлопки. Пришли волки, желая поживиться падалью, повсюду шныряли крысы. Ни воды, ни канализации. Мы потом месяц не могли отмыться, тиф косил солдат – город до сих пор оцеплен. По крайней мере, Москву нам удалось взять без долгой осады – мы выгнали оттуда жителей и расселили по лагерям, чтобы они тихо подохли с голоду. Фюрер хочет снести там все здания и соорудить на этом месте озеро, после того как мы победим. Но я не хочу снова ехать на восток – там омерзительно. – Он брезгливо поморщился, вздохнул и снова сосредоточил внимание на Гюнтере. – Из вашего досье, Гот, я узнал, что вы разведены.

– Да, герр штандартенфюрер. Но мой сын живет в Крыму.

– У меня в Ганновере жена и две дочери. Я преподавал там в школе физкультуру, когда вернулся с Великой войны. Потом вступил в партию, потом в СС. Пошел в рост.

«Золотой фазанчик, – подумал Гюнтер, – не желающий возврата трудных времен».

– Мы справимся, герр штандартенфюрер, – сказал он негромко.

Гесслер ударил кулаком по столу, его настрой вмиг переменился.

– Конечно справимся! У нас нет права сомневаться в этом! – Он сделал пару глубоких вдохов, нацепил пенсне и продолжил, снова спокойным тоном: – Не повторяйте ничего из сказанного мной кому-либо.

– Разумеется, герр штандартенфюрер.

– К тому же это по большей части слухи. Вам ли не знать, что такое штаб-квартира.

– Да, герр штандартенфюрер.

Однако ощущение холода в груди никуда не делось.

– Теперь об этих гостях Манкастера, – сказал Гесслер, уже деловито. – Вы по-прежнему допускаете, что они могут быть из Сопротивления? После того, как вечером поварили в голове эту мысль?

– Да, герр штандартенфюрер. Точно нельзя сказать, но такое возможно.

– Почему доктор Уилсон не сообщил вам о приезде других визитеров?

– Думаю, он не знал о них, герр штандартенфюрер.

– Нужно позвонить ему сегодня утром. – Гесслер покачал головой. – Если они из Сопротивления, то как узнали про Манкастера?

– Надо полагать, от американцев. Брат рассказал своим о случившемся.

Гесслер кивнул. «Рассказал о чем? – подумал Гюнтер. – Что именно известно Манкастеру? И сколько из этого известно Гесслеру?»

– И тот старик утверждает, будто Манкастер говорил, что «немцы не должны узнать»?

– Да, герр штандартенфюрер.

– Принимая во внимание потенциальную важность сведений, Берлин соглашается, что Манкастера нужно доставить сюда и допросить. Он быстро расколется, я уверен, и мы вскоре узнаем, известно ему что-либо существенное или нет.

– Думаю, достаточно посадить его в подвал и намекнуть на то, что мы можем с ним проделать, – сказал Гюнтер.

– Хорошо. Официальный допрос гражданина Британии – щекотливое в политическом смысле дело. Англичанам хочется держать все нити в своих руках.

– Знаю.

Гесслер снова насупился, барабаня пальцами по столу.

– В этом наша проблема. Я бы предпочел послать в клинику взвод СС и забрать Манкастера. Но Берлин приказывает избегать любой шумихи. Если английские власти пронюхают о важности Манкастера, то попробуют сохранить его для себя. Нам ни к чему, чтобы вокруг шныряли агенты британских спецслужб, – это ненадежные организации, полные беспечных авантюристов. А если за Манкастером охотится еще и Сопротивление, крайне важно, чтобы оно не узнало о нашем участии, иначе террористы могут попытаться выкрасть его или убить.

– Они уже контактировали с ним. Если он хранит секрет, разглашения которого не желают американцы, почему его до сих пор не убили?

– Вероятно, он нужен американцам живым. А быть может, английское Сопротивление само хочет узнать его секрет.

– Что, если визитеры приедут снова?

– Мы убедительно попросим доктора Уилсона позвонить нашему хорошему другу в британском Министерстве внутренних дел. Уилсон подчинится – он надутый болван, но знает, что может лишиться работы, если что-то пойдет не так.

– Не забывайте про его родственника в Министерстве здравоохранения.

– Министерство внутренних дел – вот что следует принимать в расчет.