и выяснить имена остальных.

– А что потом?

– Не знаю. Простите. Я переговорю с моим начальством, а оно свяжется с вашим.

– Как-то не нравится мне все это, – признался Сайм. – Брат – американский ученый. Что он сказал брату и почему об этом не надо знать немцам?

– Понятия не имею. Обещаю: если здесь замешано Сопротивление, ваши люди не будут бродить в потемках. Теперь я намерен осмотреть квартиру, а потом мы заглянем к старику и спросим, трогал ли он фотографию и не узнает ли кого-нибудь из изображенных на ней.

– Помощь нужна?

Помедлив, Гюнтер сказал:

– Да. Да, спасибо.

Вместе они устроили методичный обыск. И не нашли ничего, кроме грязных журналов под кроватью. Однако Гюнтер быстро убедился, что квартиру уже осматривали: повсюду в пыли остались отпечатки пальцев, следы рук, деловито искавших что-то. Закончив, они встретились в гостиной.

– Унылое местечко, – заметил Сайм, глядя на паутину.

– Давайте потолкуем со стариком, покажем ему снимок. Затем вернемся в Лондон и выясним, что скажут в посольстве.

Гюнтер взял две фотографии – университетской группы и отца Манкастера – и сунул их под мышку, направляясь к двери. Напоследок он выключил свет, и комната с заколоченным окном снова погрузилась в кромешную тьму.

Квартира старика была почти такой же захламленной и обшарпанной, как жилище Фрэнка. Зато в ней имелся большой новый телевизор, по которому показывали полицейский сериал – американские шпионы заточили служителей закона с волевой челюстью в затопленном водой подвале. Гюнтер показал Биллу фотографию и спросил, трогал ли он ее.

Тот замотал головой:

– Нет. С какой стати?

– Ни с какой, – заверил Гюнтер. – Вероятно, ее брали те посетители. Помню, они сказали вам, что были его друзьями по школе. Но посмотрите на снимок: не узнаете кого-нибудь из тех мужчин?

– Без проблем, – бодро отозвался Билл, явно польщенный тем, что может оказаться полезным. Он нацепил на нос очки и воззрился на фото. – Черт, снимок-то старый и зернистый, понимаете, да ведь? И они все тут такие молодые. – Его палец указал на одного из студентов. – Вот этот, блондин, кажется, один из них. Да-да, думаю, точно. – Билл еще раз вгляделся в фотографию и ткнул в темноволосого симпатичного парня в заднем ряду. – А это вроде как другой. Но я не уверен. – Он виновато посмотрел на Гюнтера с Саймом. – Жаль, но на мне не было очков, когда я их видел.

– Все нормально. Вы очень помогли нам, – сказал Гюнтер и улыбнулся.

Глава 21

Путь до дома Сара проделала в состоянии тупого оцепенения. Она сидела одна в вагоне метро, кутаясь в бобриковое пальто Руфи, ее била неудержимая дрожь. «Я должна вернуться домой, – твердила она себе. – Не стоит привлекать к себе внимание». Сара прижала сумочку к телу и выглянула в окно. Снаружи был тот же самый безмятежный, непримечательный воскресный пейзаж, в точности такой, как во время поездки вместе с миссис Темплман, сто лет тому назад.

В вагон вошла молодая пара, и они принялись раздраженно спорить по поводу того, с чьей родней проводить Рождество. Сара продолжала смотреть в окно и старалась унять дрожь. Когда состав остановился на «Уэмбли», она подумала о муже миссис Темплман – наверняка сидит и ждет ее возвращения – и засунула в рот кулак, чтобы не разрыдаться.

Вернувшись домой, Сара сняла бобриковое пальто Руфи, положила на диван и долго стояла, глядя на него. Дэвид вернется еще не скоро. Ее вдруг захлестнула паника. «Надо избавиться от него, – подумала она. – Если за мной придут, оно станет уликой». Сара пыталась припомнить, видел ли кто-нибудь в Доме друзей, как она уходит вместе с миссис Темплман. Вроде бы нет, но уверенности не было. Ей грозит опасность, ее могут искать. Из-за нее под ударом могут оказаться Дэвид и ее семья. Сердце бешено заколотилось, Сара сделала несколько глубоких вдохов в попытке успокоиться. Потом перед глазами возникла миссис Темплман, падающая на дорогу, и Сара закричала: «Она мертва! Она мертва!» Закрыв руками лицо, она разрыдалась так горько, как не плакала со дня гибели Чарли.

Пронзительная трель телефона заставила ее подскочить. Это могли звонить из полиции. Сара прошла в коридор и боязливо сняла трубку.

– Алло.

– Алло, дорогая. Это Айрин. Вы, видно, вдвоем выходили – я звонила раньше, но никто не отвечал.

Сара с облегчением выдохнула.

– Дэвиду пришлось уехать в Нортгемптон, его дядя попал в больницу. А я была… я была на заседании комитета…

– С тобой все хорошо, дорогая? – В голосе Айрин прорезалась тревога. – Ты говоришь как-то странно.

– Нет… Нет. Видимо, простуда начинается, только и всего.

– Это не связано с Дэвидом, нет? Ты еще не поговорила с ним насчет той женщины с работы?

– Нет. Не поговорила.

– Видела, что творилось в городе сегодня?

– Нет. – Сердце ее подпрыгнуло. – А ты о чем?

– Ты новости не слушала? Кажется, сегодня всех евреев выселяют из городов. В какие-то там лагеря. Мосли выступит по телевидению сегодня вечером.

– Я… я не слышала.

Получается, об этом уже объявили публично.

– Стив считает, что давно уже пора. Но я надеюсь, что с ними не будут плохо обращаться. Мы ведь не должны так поступать, правда?

В голосе Айрин звучала несвойственная ей неуверенность.

– Я не знаю. Айрин, милая, мне пора идти. Дэвид скоро вернется, нужно приготовить ужин…

– Ах, ну хорошо, дорогая. – Айрин, похоже, удивилась сдержанности сестры. – Передай Дэвиду, что я желаю его дяде поскорее поправиться.

– Да-да, передам.

Сара положила трубку, оставшись стоять в коридоре. Темнело, она включила свет. Хотелось позвонить отцу, но родственникам нельзя было ничего говорить. «А как насчет Дэвида? – мелькнула мысль. – Шагнув тогда на проезжую часть, я покинула его, покинула их всех». Она выглянула на улицу через покрытое морозным узором окно, ожидая увидеть в вечернем сумраке людей в мундирах, отчаянно желая увидеть Дэвида, услышать его голос.

Она прошла в гостиную, села, взяла бобриковое пальто Руфи и крепко прижала к себе, думая о том, где сейчас девушка, удалось ли им с Джо скрыться. В голове снова раздался треск выстрелов, Сара вздрогнула и опять начала плакать, но теперь это были не судорожные рыдания, а тихие, беспокойные всхлипы.

Когда раздался звук поворачиваемого в замке ключа, было почти семь вечера. Она просидела несколько часов, держа в руках бобриковое пальто, и не удосужилась развести огонь или включить свет, будучи до предела потрясенной и опустошенной. Когда Дэвид щелкнул выключателем, Сара заморгала. Он бросился к ней через комнату и сжал в объятиях.

– Что случилось? – с тревогой