– Извините, но я вас не знаю. Вам лучше уйти, иначе я сообщу охране или вызову полицию.

Мужчина отступил на один шаг и улыбнулся, желая рассеять испуг девушки:

– Не бойся меня, я не причиню тебе вреда. И чтобы ты не боялась похищения – слышал, уже пытались, я не предлагаю тебе выходить на улицу. Можешь оставаться с той стороны ограды. Разрешишь мне войти, и поговорим где-то на школьной территории? Или отойдём чуть в сторону, чтобы говорить пусть через забор, но не на проходе? Меня зовут Константин.

– Да какая мне разница, как вас зовут? Я вас не знаю, – рассердилась девушка.

– Нам нужно поговорить, – повторил мужчина. – Мне кажется, что я твой отец, – мужчина словно замялся и добавил, заметив недоверие в глазах девушки: – Твой настоящий отец.

Софья замерла, сердце ёкнуло. Оговорка, которая резанула слух и заставила не уйти сразу, а дослушать. «Чтобы не боялась похищения». Фигура речи? Обычные слова успокоить? Или этот мужик знал о прошлой попытке, хотя информацию про нападение на квартиру упрятали очень хорошо? Вдобавок слова про «настоящего отца»… Может, судьба подкинула ту самую ниточку, на которую намекала джинна? Которая докажет, что бумажка про экспертизу фальшивая?

– Хорошо, давайте поговорим возле школы. Тут за углом есть скамейка, можем сесть. Отсюда куда-то ещё я с вами не пойду, и тут камеры вокруг, предупреждаю.

– Да, конечно. Напугали тебя, особенно твоя бабушка, – грустно усмехнулся Константин. – А впрочем, это правильно, а то опять подъедет с этим жиголо своим…

Когда оба устроились на разных концах скамейки, причём Софья как границу положила между ними рюкзак с учебниками, девушка сказала:

– Итак, я вас слушаю. Только давайте без ерунды как в кино, дяденька. Я из них уже выросла и в сказки тоже давно не верю.

– Всё несколько сложнее, – вздохнул собеседник.

– А жизнь вообще непростая штука, – съехидничала Софья.

– Вот для того, чтобы внести немного простоты, – Константин немного снисходительно посмотрел на девушку, – нам и стоит именно сейчас поговорить. Мы познакомились с твоей мамой, с Валерией, примерно шестнадцать лет назад. Хотя нет, вру, чуть меньше, – медленно, как будто подбирая слова, начал говорить Константин.

Он достал из кармана пальто конверт и вручил Софье. Там оказался десяток фотографий, на которых были вместе запечатлены сегодняшний мужчина и мама. Две снимали на улице, остальные в помещении. На трёх фото они с Константином стояли даже слишком рядом, однако опять же с какой точки зрения трактовать. К примеру, в Железном городе они с друзьями для фото обнимались и посильнее, но никто в их компании и не думал друг друга ревновать, потому что все знали, что это именно дружеские объятия или шутка.

– Не подумай ничего плохого ни обо мне, ни о своей маме. Просто ей на тот момент было очень одиноко, а я не имел понятия о том, что она замужем. В итоге мы расстались, а я психанул и уехал из Омска, – мужчина, тяжело вздохнув, умолк.

– Я сейчас буквально разрыдаюсь от умиления на крепком мужском плече прямо тут, как и положено. Только я не Елена Николаева и в кино не снимаюсь. Наверное, я вас огорчу, – с издёвкой ответила Софья, – но у мамы вы были не единственным для тоски-печали, не первым, не вторым и не последним. И одиноко ей становилось постоянно.

– Я всё понимаю, – по лицу Константина пробежала тень, – но сейчас это уже не имеет никакого значения.

– Не имеет, – согласилась Софья. – А вот то, что вы выскочили непонятно откуда именно сегодня и рассказываете мне о ваших трагедиях – странно. Здравствуйте, я ваша папа! Причём сразу после того, как моя бабушка тоже наехала на меня по тому же поводу. А почему вы с такой уверенностью мне капаете на мозги, что именно вы – «моя папа»? Ну предположим, – вздохнула девушка, – вы сами искренне в эту версию верите, – от неё не укрылось, как на такую трактовку событий у мужчины нервно дёрнулась щека, – но чем вы сможете это доказать?

– Откуда такая уверенность? – Константин как-то странно улыбнулся. – Смотри. Я встретил твою маму в феврале две тысячи первого, а разошлись мы с ней в июле. Учитывая то, как долго твоя мама не могла забеременеть после свадьбы, но в январе две тысячи второго родилась ты – твоим отцом с огромной вероятностью являюсь именно я, а не тот, кто вписан в документы.

Одно место на фотографиях, которые ей сунули как доказательство, Софье было хорошо знакомо. Туда их часто таскали на пленэр в художественной школе. Рисунки и фотографии этой улицы имелись в школе как образцы за разные годы. Летнее фото с мамой сделано позже зимы две тысячи первого – если не подводила память, приметную доску на стене дома, которую всех заставляли зарисовывать, повесили как раз зимой две тысячи первого. Но раньше две тысячи шестого: рядом не было другой приметной детали, водосточной трубы с головой льва, её тоже всегда рисовали, и Софья её помнила. То есть в заявленный промежуток времени теоретически фото укладывалось.

– Это самое обычно совпадение, которое вы притягиваете за уши. Уж извините, но ваши слова пока лишь то, во что именно вы хотите верить.

Софья поднялась со скамейки, Константин тоже вскочил и попытался снова усадить девушку обратно:

– Подожди, я ещё не всё тебе рассказал.

– Нет уж, на сегодняшний день интересных историй более чем достаточно, – развернулась и зашагала обратно на парковку.