Волт.

Перестань. Я крепко зажмурился и тряхнул головой. Тридцать человек заползли в туннель прямо передо мной, мужчины и женщины в возрасте от восемнадцати до шестидесяти. Черт меня побери, если я не сумею этого сделать.

Мои ноги не хотели двигаться.

Кирпичи и грязь. Везде носились тараканы. Паутина затянула промежутки между ржавыми трубами. Пахло плесенью, сыростью и гнилью. И могилой. Из трещин в кирпичном потолке капала вода.

Шарканье примотанной к коленям обуви полностью затихло, до меня не доходило даже эхо. Остались только я, абсолютное молчание и абсолютная темнота. Как-то раз я смотрел видео: оса, оказавшаяся перед ульем, терпеливо обезглавливала каждую пчелу, вылезавшую из дыры. И, прежде чем закончила, собрала груду из нескольких сотен черепов. Я представил себе, как огромная осоподобная тварь, затаившаяся на другом конце туннеля, молчаливо и эффективно отрывает голову у каждого грязного и истощенного беглеца, вынырнувшего с другой стороны, и бросает ее в кучу.

Перестань.

Я поставил руки на каждую сторону туннеля и сказал очень громко:

– Вот, мы идем.

Но мои ноги не хотели двигаться.

Я начал шептать ободряющие слова самому себе, когда массивная рука опустилась мне на плечо и повернула.

– И куда это ты собрался, братан? – спросил Оуэн.

* * *

Оуэн притиснул меня к стене. Расист Эд протиснулся мимо меня и начал послушно закладывать ящиками вход в туннель; похоже, он с самого начала не совсем понял план.

– Чувак, – сказал Оуэн, – ты еще та штучка, знаешь об этом? Что это за туннель?

– Отпусти.

– Куда он ведет?

– Мы не знаем. Наружу. Куда-то наружу. Мы понятия не имеем, что на другом конце, но решили – хуже, чем торчать здесь вместе с тобой, быть не может.

– Сколько людей внутри?

– Пошел ты.

Он впечатал меня в стену.

– Сколько?

– Около… тридцати.

– Тридцать. И вы понятия не имеете, что вас ждет на той стороне. И никого не послали на разведку? Никто не прополз туда и не проверил, открыт ли второй конец?

– У нас… у нас не было времени. Я…

– Правильно, у вас не было времени, потому что вы боялись, что вас накроют. Потому что вы хотели сохранить свой маленький секрет.

– Ну, я знаю, куда он ведет, – небрежно сказал Расист Эд. – Прямиком в старую лечебницу.

Мы оба повернулись к нему.

– Ты имеешь в виду… – начал было я.

И тут меня прервало эхо выстрелов, расколовших воздух туннеля.

Выстрелы и крики. Слабо, с другого конца тоннеля, я услышал, как незнакомый голос закричал:

– ОНИ ВЫХОДЯТ ИЗ СТЕН. ОНИ ВЫХОДЯТ ИЗ ГРЕБАНЫХ СТЕН!

Резня в лечебнице Фирф

Эми подпрыгивала на своем сидении, бормоча:

– Давай, давай, давай.

Подствольная камера находилась в старом кафетерии, показывая выходящую в коридор дверь. Остальные два парня – Фонарик и Донни – пробежали мимо. Камера повернулась, в объектив попал Донни, он помогал второму выбраться наружу через окно полуподвала.

– Они уже почти вышли! – крикнула Эми Фредо. – Приготовься!

Это заняло вечность. Фонарик непонятно почему застрял в окне; он дрыгал ногами, но никак не мог освободиться. Джош вернул камеру/ружье на дверь, чтобы посмотреть, не преследуют ли их.

Визг.

Не крик – а именно визг младенца, который не в состоянии выразить боль словами. Это был Фонарик. Его ноги отчаянно молотили воздух. Что-то схватило его с другой стороны. Джош и Донни схватили его за ноги, пытаясь втянуть обратно в классную комнату. Они тащили и тащили, и наконец то, что держало Фонарика с другой стороны, отпустило. По меньшей мере его ноги.

Джош и Донни обнаружили, что сидят на полу в классной комнате и держат на коленях дергающуюся нижнюю часть Фонарика. Все, что выше пояса, по-прежнему лежало в окне подвала. Если бы в ушах Джоша и Донни не было затычек, они бы услышали, как Эми ревет в фургоне.

Джош с трудом поднялся на ноги. Он направил подствольную камеру на окно и шевелящуюся, тихую груду мяса, которая была телом Фонарика. Кажется, что-то вырвало из него кишки, что-то появившееся из травы, словно сама земля поднялась и разорвала его напополам. Джош выстрелил в это, и заряд с римской свечой снес кишки Фонарика и послал полосу огня в ночь за окном.

Эми вздрогнула – они с Фредо увидели через ветровое стекло сверкающий след снаряда в стороне от здания.

Монитор показывал хаос. Донни и Джош спорили. Потом Джош закричал: «ДВЕРЬ! ДЕРЖИ ДВЕРЬ!», и послышались выстрелы, резкое эхо от которых пролетело через ночной воздух.

Донни закричал и кричал до тех пор, пока ему не вырвали горло.

Подствольная камера промчалась к окну, все еще загороженному опустошенными останками Фонарика. Изображение пролетело через окно – Джош выбросил ружье наружу – и крутилось в траве, пока Эми не обнаружила, что видит вдали фургон с ней самой, хотя бурьян частично перекрывал его.

Через микрофон камеры Эми слышала такой звук, словно губку выжимают в полную воды раковину. Джош кричал и глухо возился. Камера неподвижно лежала в траве. Эми выглянула из окна и посмотрела на здание, потом опять на окно с видео, туда и обратно, в поисках хоть чего-нибудь. Ничего.

Внезапно изображение на ноутбуке задвигалось, словно камеру потащили через бурьян. Поле зрения поменялось. Появилось лицо Джоша, лежавшего на траве, из его рта текла кровь. Он схватил ружье за дуло и направил на себя. Другой рукой он что-то делал, протянув ее за кадр. Его рот был широко открыт, он задыхался. Что-то поднималось по его горлу. Его глаза расширились, и у Эми была только доля секунды, чтобы рассмотреть комок внутренностей размером с кулак, который кто-то изнутри проталкивал между зубов; потом Джош нажал на спусковой крючок и снес себе голову.

Эми вскочила на ноги, ноут загромыхал по полу фургона. Она прижала ко рту руку.

Фредо услышал выстрел:

– Что? Что случилось?

– Мы должны уехать, Фредо, мы должны уехать, и немедленно. Мы должны уехать. Мы должны…

– Что? Что случилось?

– УЕЗЖАЙ! Фредо. Они мертвы. Они все мертвы. Вперед! Пожалуйста!

– ТЫ ЭТОГО НЕ ЗНАЕШЬ! Мы не бросим живых!

Фредо включил мотор и поддал газу. Но он не выехал обратно на улицу; вместо этого он пропахал лужайку и подъехал к зданию. Эми швырнуло на пассажирское сидение.

– ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?

– Смотри! Они еще живы! Они двигаются!

Фургон резко остановился перед окном подвала. На земле, в тени, действительно что-то двигалось.