трибуном, командующим всеми сухопутными и морскими силами на Крымском полуострове, которые оставались там до середины III в. н. э.

Еще до появления в Крыму римских войск Херсонес, озабоченный надвигавшейся на него тавроскифской опасностью, вступил в переговоры с боспорским царем Римиталком (131/132—153/154 гг.) и заключил с ним военный союз (IPE, I, 199), хотя незадолго до того Херсонес добился снятия с него боспорской опеки. Вводя войска в Крым, Антонин Пий усилил внимание и к Боспору. Известно, что император вызывал в Рим Римиталка для разбора какого-то спорного вопроса, возникшего между боспорским царем и представителем римской провинциальной администрации.31

В пределы Боспора римские войска во II—III вв., повидимому, не вводились. Известны две каменные надгробные плиты II—III вв., найденные в Керчи, из которых одна принадлежит командиру (центуриону) Фракийской когорты (IPE, II, 290), другая — солдату Кипрской когорты (IPE, II, 293). Но эти единичные памятники вряд ли дают основание для вывода о длительном пребывании на Боспоре указанных римских войсковых соединений.

Достаточно боеспособное войско Боспора вполне обеспечивало защиту границ государства, хотя военные столкновения все учащались. На боспорских медных монетах появляются военные и триумфальные изображения.32 Уже на монетах Рискупорида II представлен царь, попирающий побежденного врага (табл. V, 74); на монетах Савромата I (93/94—123/124 гг.) показана горящая крепость, к которой привязан побежденный варвар. Царь изображается то в виде вооруженного всадника, одетого в тунику или подпоясанный сарматский панцырь и скачущего с копьем в руке,[15] то сидящим на медленно шагающей лошади со скипетром в левой руке и вытянутой вперед правой рукою (жест обращения к войску).[16]

Росписи в пантикапейских погребальных склепах II в. содержат картины боевых столкновений боспорцев с соседними племенами кочевников. Эпиграфические документы свидетельствуют, что Боспор во II и начале III в. успешно отстаивал свою территорию от напора смежных племен. Надпись 123 г., высеченная на базе статуи «друга кесарей и друга римлян, благодетеля отечества» Котиса II (123/124 — 132/133 гг.), воздвигнутой боспорским адмиралом (навархом), говорит о победе, одержанной Котисом над скифами (IPE, II, 27).

Происходящая из Танаиса надпись 193 г. рассказывает о победе Савромата II (174/175—210/211 гг.) над скифами и сираками, о присоединении к боспорским владениям Таврпки «по договору», а также об очищении южной части Понта Евксинского от морских пиратов силами боспорского флота, что имело весьма важное значение для Боспора, так как города южного Причерноморья являлись в римский период главными партнерами в торговом обмене.

В результате победы Савромата II тавроскифы должны были признать над собою протекторат Боспорского царства. На этом основании сын Савромата II царь Рискупорид III (210/211—226/227 гг.) именовал себя «царем всего Боспора и тавроскифов».33 Следует призвать, что II в. и первые десятилетия III в. — это время наивысшего расцвета, которого достигло Боспорское царство в период своего вторичного подъема, начавшегося еще в начале нашей эры.

Несмотря на все внешние выражения верности Риму, при всякой возможности боспорские цари старались сбросить с себя римскую опеку, освободиться от вмешательства римлян во внутренние дела Боспора. Савромат II, одержав ряд крупных, побед, не преминул воспользоваться наступившей в Риме после смерти императора Коммода неурядицей и поспешил провести финансовую реформу, повысив, вопреки установленному римскими властями положению, номинальную стоимость медной монеты.34 Вместе с. тем на боспорских медных монетах исчезли всякие намеки на Рим. Лишь позднее, когда ситуация изменилась, Савромат II, вынужденный несколько больше считаться с Римом, стал надчеканивать боспорские монеты небольшими изображениями головы императора Септимия Севера.

В связи с указанными выше успехами боспорского оружия на медных монетах Савромата II получили место соответствующие этим событиям триумфальные изображения. В числе них особенно выразительны обороты монет со стоящей в полный рост фигурой царя, увенчиваемого Никой; царь держит в правой руке палицу, влевой — трезубец (табл. VI, 89). Наличие названных атрибутов должно было символизировать высокое происхождение царской династии, ведшей свой род от Геракла и Евмолпа. Но вместе с тем это был аллегорический намек на одержанные победы как сухопутными, так и морскими силами Боспора под главенством Савромата II. К этому же циклу монетных типов, прославляющих победы Савромата II, принадлежат изображения различных подвигов Геракла, царских доспехов, орла с победным венком в клюве. Не менее показательным является обычный для Савромата II монетный тип с изображением сидящей на троне богини Афродиты и стоящих подле нее Эрота или Ники (табл. VI, 85). Присутствие последней свидетельствует, что Афродите Урании, которая почиталась в то время в качестве главной покровительницы Боспорского царства, оказывались особые почести за одержанные в конце II в. н. э. победы.

Во всех военных столкновениях, которые отражены в эпиграфических документах и литературных источниках II — III вв., противниками Боспора обычно выступают тавры и скифы, действовавшие со стороны Крыма, а наряду с этим, как это видно из упомянутой выше надписи Савромата II, сираки — одно из сильнейших сарматских племен, полуоседлое-полукочевое,35 жившее в северной части Приазовья, со гласно Страбону, на реке Ахардее, которая брала начало с Кавказских гор и впадала в Меотиду36 (возможно, теперь река Егорлык, один из притоков Маныча).

Сираки принадлежали к числу сарматских племен, которые занимали степи, ограниченные с одной стороны Меотидой и нижним Доном, а с другой — Каспием. Эти кочевники представляли основную угрозу Боспору, особенно с тех пор, когда активную роль среди них стали играть родственные сарматам аланы, влившиеся в районы Придонья и Северного Кавказа в начале нашей эры.37 Поэтому-то боспорцы придавали очень серьезное значение обороноспособности города Танаиса. Он важен был не только как первостепенный торговый город, через который происходил весьма оживленный обмен товарами между боспорскими купцами и придонскими кочевниками, но и как крепость и военная база, откуда Боспор мог воздействовать на кочевые воинственные племена. Весьма показа тельно, что во второй половине II в. и в первые десятилетия III в. н. э. (датированные танаидские надписи доходят до 237 г.) в Танаисе, наряду с работами по ремонту торговой гавани (эмпорий) и рыночной площади (агора), усиленно восстанавливались городские оборонительные стены, башни, ворота.

Из надписи 163 г., т. е. времени правления царя Евпатора, известно, что стены Танаиса восстановил царский наместник — пресбевт Трифон. Это событие Трифон увековечил установкой в стене каменного рельефа с собственным изображением в виде воина-всадника, мчащегося на оседланной и взнузданной лошади с большим копьем в руках (рис. 56). На воине надеть штаны, рукавный хитон и поверх его длинный сарматский чешуйчатый панцырь, перепоясанный в талии. За спиной развевается перекинутый через левое плечо плащ. На голове конусообразный