В боспорских надписях римского времени имеется значительное количество негреческих имен, причем их особенно много в таких окраинных городах Боспорского царства, как, например, Танаис. Негреческие имена жителей Боспора гораздо более многочисленны в римское время, чем в пред шествующую эпоху, и особенно на окраине государства. Очень показательно, что почти 2/3 общего числа негреческих собственных имен Танаиса могут быть объяснены, если исходить при толковании их из иранских языков.48 Наличие такого рода имен в боспорских городах справедливо объясняется непрерывным притоком сарматского населения, язык которого, так же как и язык алан, принадлежал к иранской языковой группе.

Некоторые негреческие имена, известные нам из боспорских эпиграфических документов, являются фракийскими. Их наличие на Боспоре встречает разноречивые объяснения. Некоторые исследователи склонны видеть в носителях этих имен потомков древних киммерийцев, населявших северное Причерноморье еще в доскифскую эпоху и в этническом отношении родственных фракийцам.49

Не следует однако забивать, что часть фракийских воинов-наемников, широко привлекавшихся в боспорскую армию во времена Спартокидов, очевидно, обрела оседлость на территории Боспора на правах военных поселенцев (κατοικοί), как это практиковалось в эллинистических государствах.

К этому надо добавить, что в римское время связи Боспора с Фракией были обусловлены еще и тесными родственными отношениями между боспорской царской династией и фракийской правящей знатью. Как известно, женой царя Аспурга была фракиянка Гипепирия; династию Тибериев Юлиев мы вправе считать полу фракийской.

В различных областях Малой Азии, в том числе в причерноморских городах Вифинии и Понта, уже с давних пор было довольно много еврейского населения.51 Широко налаженные со времени Митридата Евпатора сношения северного Причерноморья с Малой Азией вызвали усиленный приток в боспорские города малоазийских переселенцев, в том числе евреев, которых влекла на Боспор возможность торгово-промышленной деятельности. Эпиграфические документы подтверждают наличие евреев в составе боспорского населения уже в первой половине I в. и. э.52 Можно думать, что переселение их на Боспор началось несколько раньше. Влившиеся в боспорские города поселенцы-евреи оказали влияние на некоторые стороны культурной жизни Боспорского царства и особенно на религиозные верования его греко-варварского населения, о чем еще речь будет впереди.

Интересно, что ряд собственных имен боспорских надписей находит объяснение в кавказских языках: грузинском, армянском и др.53 Очевидно, оживленная торговля, происходившая в боспорских городах, привлекала сюда и иредставителей местных племен Кавказа. Встречающиеся спорадически на Кавказе (например в Грузии и др. районах) боспорские монеты подтверждают существование этих связей, которые поддерживались, очевидно, не только морским путем через Диоскуриаду и Фасис, но и по сухопутной меотидско-колхидской торговой магистрали.54

Несмотря на то, что в первые века нашей эры состав населения боспорских городов становился в этническом отношении всё более неоднородным и смешанным, особенно вследствие непрерывного притока выходцев из местных негреческих племен, тем не менее на всем протяжении истории Боспорского царства, до самого конца, основным государственным языком оставался греческий. Следует, однако, отметить, что греческий язык в Боспорском царстве не избежал некоторой варваризации под влиянием тех местных языков, на которых говорило негреческое население Боспора. Это нашло свое проявление в ряде уклонений от обычных в греческом языке грамматических правил и оборотов речи, которые не соблюдены в некоторых боспорских греческих надписях римского времени. Особенно сильно варваризация греческого языка, как показывают надписи, сказывалась во II—III вв. н. э. в Танаисе, где сарматское население было безусловно преобладающим.55

Глава одиннадцатая

ЭКОНОМИКА И КУЛЬТУРА БОСПОРА В РИМСКУЮ ЭПОХУ

Плиний Старший, перечисляя в своем труде города Боспора, расположенные на Крымском побережье Керченского кролика, называет некоторые из них, в том числе и Нимфей, городами «бывшими».1 Это утверждение находится в явном противоречии с выводом, к какому приводят археологические исследования. Последние показывают, что ни одно более или менее значительное боспорское поселение, расположенное к югу или северу от Пантикапея на морском побережье, не прекратило своего существования в начале нашей эры. Наоборот, повсюду сохранились следы значительного хозяйственного и культурного оживления, подъема, наступившего в I в. н. э. и продолжавшегося позднее. Чем же в таком случае можно объяснить странное утверждение Плиния: собственная ли это его погрешность, или он был введен в заблуждение источником, откуда заимствовал сведения о северном Причерноморье? Скорее можно думать, что Плиний добросовестно передает то, что ему удалось найти в литературных источниках или разузнать путем расспросов у людей, бывавших в причерноморских краях.2

Однако источник Плиния, очевидно, отразил то состояние боспорских поселений, в котором они оказались во второй половине I в. до н. э., после митридатовского царствования. Острый социально-экономический кризис II в. до н. э., восстание скифов во главе с Савмаком и подавление этого революционного взрыва огнем и мечом Диофантовской армии, далее длительный период митридатовских войн, закончившийся жестокой блокадой Боспора римским флотом, — все это не только пагубнейшим образом отразилось на экономике Боспорского государства, но вместе с тем повлияло на состояние его городов. Из последних многие, особенно те, благополучие которых основывалось на экспортной торговле, неизбежно должны были захиреть. Упадок этот достиг, повидимому, такой степени, что некоторые из когда-то цветущих городов на рубеже нашей эры казались «бывшими», т. е. как бы уже несуществующими, хотя в действительности жизнь в них, вероятно, понемногу тлела.

В I в. н. э., с наступлением экономического возрождения Боспорского государства, ожили его города и сельские поселения. Правда, новый подъем не был сразу же столь высоким, чтобы можно было восстановить всё в масштабах первого расцвета Боспора времен Спартокидов. Это видно, между прочим по строительным работам в боспорских городах, где прежде всего пришлось позаботиться о восстановлении оборонительных сооружений. В римское время, несомненно, производилось обновление и перестройка оборонительных стен и башен боспорской столицы Пантикапея.

Капитально перестраивались городские стены города Китея, важного сельскохозяйственного поселения, где в римское время был воздвигнут новый пояс каменной крепостной стены с башнями.3 Известно также, что в боспорском городе Гермонассе, расположенном на месте современной Тамани, во времена царя Римиталка строились новые башни, вероятно для усиления существовавшей там крепости.4 Сооружались кое-где на Боспоре даже новые крепости (например, Плурат). Особенно большое внимание уделялось состоянию оборонительной системы города Танаиса. Но всё же материальных ресурсов Боспора, повидимому, не хватало, чтобы обеспечить надежными боевыми стенами все поселения, как это было ранее. В ряде городов обветшавшие оборонительные сооружения постепенно разрушались и не восстанавливались, а на местах их остатков возникали различные постройки. Так, повидимому, было в Нимфее5 и некоторых других городах.

В организации военной обороны основных территорий