его в городскую тюрьму для того, чтобы… трам-пам-пам! барабанная дробь!.. чтобы Конли встретился с Ньютом Ли.

Следует признать, что встреча двух важнейших свидетелей обвинения выглядела очень нехорошо во всех отношениях. Даже самый наивный человек понимал, что их свели вместе для того, чтобы они согласовали свои показания. Причём согласовали в интересах того, кто эту встречу организовал, т. е. стороны обвинения. Свидетелей натаскивали накануне судебного процесса, дабы они не запутались в показаниях!

Шеф детективов Ньюпорт Лэнфорд, прекрасно понимая, что обвинением допущено колоссальное нарушение, способное поставить под сомнение точность свидетельских показаний и их честность, заверил газетчиков, что такого больше не повторится (дословно: «This will never happen again»)! Этому можно верить, можно не верить, но нельзя отрицать того, что буквально накануне уголовного процесса защита получила замечательный повод говорить о «нечестной игре» обвинения, давлении на свидетелей и фальсификации их показаний.

На следующий день — 24 июля — появилась информация, что к судье Роану, находившемуся в своём доме в городе Ковингтон (Covington), в 45 км. от Атланты, приехал адвокат Рубен Арнольд (Reuben R. Arnold). Адвокат представил судье некие доводы в пользу отсрочки начала процесса.

Странные обстоятельства этой встречи, прошедшей в весьма приватной обстановке, вызвали недоумение журналистов. Солиситор Дорси, также узнавший об этой встрече, поспешил официально заявить журналисту газеты «The Georgian», что крайне встревожен попытками защиты максимально отсрочить процесс и настаивает на скорейшем начале суда. Далее в своём заявлении Дорси сообщил, что обвинение было готово уже 30 июня и с того времени судья Роан никак не может определиться со временем начала процесса, постоянно идя на уступки защитникам Лео Франка.

После напряженного телефонного разговора генерального солиситора Дорси с судьёй Роаном появилось сообщение, что дата начала судебного процесса всё-таки согласована — он должен начаться в воскресенье 27 июля. В тот день должен состояться отбор присяжных, который предстояло провести не судье, назначенному для ведения процесса (то есть Роану), а подменному судье Джону Пендлтону (John T. Pendleton). Не совсем понятно, чем обусловлена эта странность, поскольку в англо-саксонском праве отбором присяжных обычно руководит именно тот судья, которому в дальнейшем предстоит вести процесс. С чем именно связано изменение устоявшегося правила автор установить не смог, но самым вероятным кажется предположение о плохом самочувствии Леонарда Роана, который на протяжении ряда лет страдал от онкологического заболевания.

Отбор присяжных прошёл на удивление спокойно. Изучение американской истории правоприменения даёт массу примеров того, как отбор присяжных превращается в мучительную процедуру, растягивающуюся порой на несколько дней. Уже на этом этапе защита и обвинение порой сходятся в непримиримом клинче, не желая уступать друг другу. В данном же случае произошло нечто нетипичное — стороны процесса на удивление конструктивно подошли к этой чисто технической процедуре и всего за 1 день проделали всю необходимую работу, позволив тем самым начать рассмотрение дела по существу.

Жюри присяжных на судебном процессе по обвинению Лео Франка в убийстве Мэри Фэйхан состояло из 15 человек, из числа которых 12 являлись голосующими членами, а 3 — т. н. подменными (или запасными). Подменные члены жюри следили за ходом процесса наравне с основным составом и были готовы заменить любого из присяжных в случае его выбытия по какой-либо причине. Подменные члены наравне с основными участвовали в обсуждении вердикта, но обладали лишь совещательным голосом и в голосовании не участвовали. Для вынесения вердикта требовалось единогласное голосование всего основного состава жюри.

На следующий день — 28 июля — произошло два важных в рамках настоящего повествования события. Во-первых, в должность губернатора штата Джорджия вступил Джон Слэйтон, один из партнёров адвоката Россера, защищавшего Лео Франка [фамилия Слэйтона даже присутствовала в названии юридической фирмы, нанятой Лео Франком для своей защиты]. В то время никто не знал и даже предполагать не мог, куда заведёт существование такой вот интересной связи между защитой Лео Франка и действующим губернатором штата, но в своём месте нам придётся ещё вернуться к этому весьма необычному аспекту данной истории.

Во-вторых, начавшийся судебный процесс перешёл в тот день к рассмотрению дела по существу и рассмотрение это вполне ожидаемо началось со скандала. Дело заключалось в том, что защитники Лео Франка — напомним, таковыми считались 2 главных адвоката [Россер и Арнольд] и 6 «технических» помощников — изучая список свидетелей, заявленных обвинением в качестве «своих», с удивлением обнаружили в нём водителя трамвая по фамилии Мэтьюс (W. M. Mathews).

Не совсем понятно, зачем Дорси заявил его в качестве свидетеля обвинения, ведь показания Мэтьюса вообще ничего не добавляли в качестве обоснования вины Лео Франка. Нельзя исключать того, что в данном случае канцелярия солиситора допустила банальную ошибку. Но когда адвокаты Франка увидели незнакомую им фамилию, разгорелся страшный скандал [и надо сказать, вполне обоснованный!]. Адвокаты обратились за разъяснениями сначала к начальнику полиции Биверсу, а затем шефу детективов Лэнфорду — оба заявили, что фамилия Мэтьюс им ничего не говорит и к отбору свидетелей для вызова в суд они отношения не имеют.

Тогда адвокаты обратились к судье с жалобой на действия солиситора Дорси, скрывшего от них существенную информацию по делу, и потребовали предоставить возможность для ознакомления с показаниями свидетеля Мэтьюса. Судье Роану пришлось объявить перерыв и обязать обвинение передать защите все затребованные ею материалы. После ознакомления с ними и копирования, адвокаты вернулись в зал и заседание продолжилось.

Нельзя не признать того, что действия защиты были совершенно оправданы, поскольку сторона обвинения обязана до суда предоставить обвиняемому и его представителям весь собранный в рамках расследования материал. Более того, ознакомление с этим материалом должно фиксироваться специальной распиской обвиняемого. Никаких резонов умышленно скрывать показания вагоновожатого солиситор Дорси не имел — во-первых, это грубое нарушение процессуальных норм, а во-вторых, подобное сокрытие выглядело совершенно бессмысленным ввиду того, что Мэтьюс ничего опасного для Лео Франка не говорил [скорее наоборот]. Описанный выше инцидент явился следствием какой-то технической ошибки — в этом можно практически не сомневаться. Но острая реакция адвокатов управляющего фабрикой весьма показательна, поскольку выразительно иллюстрирует ту крайне нервную и полную взаимного недоверия обстановку, что царила тогда в зале суда.

Излагать ход судебного процесса в хронологическом порядке вряд ли нужно в силу нескольких немаловажных причин. Во-первых, подавляющая часть аргументов «pro-» и «contra-» довольно детально рассмотрены выше и их повтор очевидно избыточен. Во-вторых, ход процесса можно охарактеризовать как равномерно напряженный, без каких-либо очевидных срывов, проколов или неожиданных сюрпризов, переворачивающих картину с ног на голову. В