— «Давно»? — Март невесело хмыкнул. — Такого у нас вообще не было. Я никогда не сомневался — стоит ли. Это было совершенно ясно…

— А я не про сомнения, — заупрямился Рекс. — Я про контингент. Мы всегда исполняли конченых ублюдков и кровопийц. Верно?

— Не вставай в позу — мы говорим про одно и то же, — сердито поправил Март. — Сомнения по поводу контингента — если тебе так больше нравится.

— Сомнения из-за женщины — сестры Ли, — настырно уперся Рекс. — Если бы она была для тебя совершенно никто, ты бы не сомневался.

— Возможно, — не стал ломать копья Март. — Но это всего лишь риторика. Сослагательное наклонение. «Если бы!» Если бы у ежа были иглы подлиннее, он обзывался бы дикобразом.

— О! «Возможно», — прицепился Рекс. — «Возможно»… Не хочешь обсуждать эту проблему — дело твое. Я не настаиваю. Ты только скажи мне: что мы с ними собираемся делать?

— Там посмотрим, — уклончиво буркнул Март. — Надо сначала их «вывести».

— Нет, так не пойдет. — Рекс, в общем-то, гибкий и толковый малый, при определении целей всегда требовал конкретности и проявлял баранье упорство, если ему эту конкретность не желали давать при первом предъявлении. — За каким членом мы их пасем? Вот выведем мы их до конечной точки, обложим… А дальше? Ты мне скажи членораздельно — мы их валить будем?

— Какой ты весь из себя конкретный, — обиделся Март. — Я не готов сейчас, понимаешь? Я — человек. Могут у меня быть сомнения, чувства какие-то личные?

— Ое-е! — повторился Рекс. — Как все запущено… Ну, тогда останови — я выйду. Ты тут посомневайся себе…

— А что делать? — воскликнул Март. — Убеди меня куда-нибудь — в ту сторону или обратно.

— Два года они преспокойно прожили в каком-нибудь Суровозадрочинске, — Рекс выставил два пальца и с убеждением постучал по панели. — Два года! Это много. И никто про нас не знает. Они не дебилы — знают, почем информашка. И мне почему-то кажется, что дальше будет так же.

— Два года мы сидели как на иголках, — охотно вступил в полемику Март. — Они — бомба замедленного действия. Это дамоклов меч, зависший над нашими черепами. Из-за них мы вынуждены были свернуться, лечь на дно. Не согласен? Ты уверен, что в какой-то момент кому-то из них не взбредет в голову продать эту информашку кому следует?

— Маразм, — не согласился Рекс. — Говоришь по-книжному, нет искренности. Ты не веришь в то, что говоришь. А между тем там — не отморозки, не волки-кровопийцы, что «заказывают» друг друга. Две бабы, один сопливый пацан, один член, который в свое время спас тебе жизнь, и три члена, которые нам, по сути, братья по крови. Боевые псы нашей породы. Вот их мы будет валить, да?

— Сам маразм! — Март нервически хмыкнул:

— «Братья по крови!» Если нас с тобой когда-нибудь шлепнут — тьфу три раза! — это сделает не коммерсант или офисный мальчишка. А такой же профи, хорошо повоевавший, поднаторевший в тактике, снайпер или сапер — в общем, тот самый брат по крови. У нас все заказы, если ты не в курсе, исполняют как раз боевые псы — такие, как мы с тобой. И это непреложный закон — каждый занимается своим делом. Возрази мне?

— Я с тобой спорить не буду, — Рекс безнадежно махнул рукой. — Это бесполезно — ты всегда найдешь в противовес десять аргументов. Ты у нас — мозг. Но ты просил убедить — я высказался. И мне почему-то кажется, что нам от смены тактики хуже не стало…

Март громыхать аргументами не стал — сдержался. Возразить, конечно, было что, но в целом Рекс высказался по делу.

До недавнего времени Директор с превеликой осторожностью пользовался услугами посредников. Существовал узкий круг достаточно солидных людей, которые, вращаясь в определенных сферах, обладали большим объемом полезной информации и умело данной информацией пользовались. Люди это были проверенные, к эффектному публичному либо кулуарному высказыванию предположений скользкого характера не склонные, и с ними у Директора установились своеобразные доверительные отношения, для пущей безопасности подкрепленные отсутствием какой-либо конкретики летального плана. Иными словами, такой человек, получивший порцию соответствующей информации, вроде бы ненароком оказывался с Мартом в одной компании и между делом, в качестве очередной, ни к чему не обязывающей сплетни высказывал что-нибудь, типа:

«А вот у Балаяна опять проблемы с „Бикарас-офсетом“. Ну так они не ладят с этим Оладьевым — готовы в глотку вцепиться друг другу!»

«Ничего, все проблемы в этом мире решаемы, — вот такой примерно ответ звучал в качестве позитивного восприятия информации. — И Балаян, надо думать, разберется с этим Оладьевым…»

После этого посреднику оставалось только встретиться с озабоченным «большим» человеком, заверить, что в ближайшее время серьезные люди займутся решением его проблем, и поиметь за содействие комиссионные в той или иной форме. А уж «серьезные люди» сами изыскивали возможности плотно пообщаться с озабоченным в нетривиальных условиях и получить конкретный заказ.

После печальных событий в Белогорске и бегства целой кучи свидетелей из усадьбы Лиховского Директор поменял тактику и затаился. Первым делом он мягко аннулировал отношения с посредниками.

«Сочувствую я Балаяну, — вот такой примерно ответ впервые после нескольких лет взаимовыгодного общения теперь получали посредники. — Сейчас всем трудно. Все решают свои проблемы самостоятельно. Нет теперь людей, что могли бы заняться его заботами…»

Посредники — люди неглупые, намек поняли и сразу отстали. Теперь Март занимался поисками клиентов самостоятельно. Док, в помощь которому были дадены трое специалистов, за два года плотно «подсел» на сети и телефонию проблемных «больших» людей, отслеживая нюансы, недомолвки, оговорки и просто офисные сплетни. Март по мере возможностей вникал в суть конкурентных отношений в деловом мире двух столиц — Питер по традиции также входил в сферу его интересов — и чутко шевелил ушами. Как только ему казалось, что кто-то из «больших» готов решить свои проблемы с конкурентами нетрадиционным (а по нашим российским меркам, скорее — традиционным!) способом, клиента тут же обкладывали со всех сторон, как медведя в берлоге, и в конечном итоге ненавязчиво выводили его на «серьезных людей», готовых рассмотреть пикантное предложение. Недостаток данного метода заключался в громоздкой и трудоемкой подготовительной работе и необходимости тратить много средств на тривиальный шпионаж. Преимущество же состояло в полной автономности, гарантирующей для «иксов» почти стопроцентную неуязвимость и анонимность, а также во внезапно открывшихся предпосылках для получения дополнительных выплат за так называемые «разводы». Примерно как в случае непростых отношений Сердюкова и Тонконоженко…

— Каравай — ублюдок, — забывшись в размышлениях, тихо пробормотал Март.

— Ага, — с готовностью отозвался Рекс.

— Чего «ага»? — подозрительно покосился на соратника Март. — Я ничего конкретно не сказал! В смысле — «ага»?

— Жили себе спокойно, малость тревога сердечко посасывала — раз в неделю, — пояснил Рекс. — Но два года перебились — ничего. И дальше наверняка было бы все так же. Так нет же — надо было Караваю выцепить эту кралю…