Еще немного, и мы воссоединимся.

Кап.

Я повернула голову и бросила прощальный взгляд на Лорри. В глазах графини стояли слезы, а губы без конца повторяли что-то, но я не могла разобрать слов. Я улыбнулась ей напоследок…

…и вдруг замерла, окрыленная внезапно вспыхнувшей надеждой.

Серебристая паутинка, почти незаметная в ревущем вихре силы, окружавшем алтарь и лорда Голдена, тянулась вдоль стены от Лорри и исчезала за дверью, которую Император так неосторожно сорвал с петель, разомкнув защитный контур. А в глубине коридора на грани слышимости мастера над воздухом уже грохотали шаги.

Кто-то шел сюда.

Безопасники? Стража?

Коул… барон Сильвен отдал ему какую-то карту, и возможно, он понял, где герцог удерживал нас. Понял — и сейчас спешил на помощь.

Лорри… она еще могла спастись.

— Беги, — выдохнула я.

Графиня не услышала, продолжая шептать что-то в исступлении.

И тогда я сделала то, от чего предостерегал меня Коул. Сжала кулак, набирая полную ладонь собственной крови, и бросила ее вперед вместе с остатками магии и жизни, отталкивая лорда Голдена и выставляя против него щит из чистой силы. Восьмой силы, впитавшей в себя все семь стихий.

Кокон тишины лопнул как мыльный пузырь.

Собрав последние силы, я вытолкнула из груди последний отчаянный призыв.

— Беги, Лорри, беги, беги, беги!

Я знала, что не смогу остановить лорда Голдена — что значили мои крохи почти неуправляемой силы против настоящего мага крови, в совершенстве владевшего этим искусством? Но мне и не надо было побеждать — нужно было всего лишь выиграть несколько драгоценных секунд.

Лорри поднялась на ноги, отряхиваясь от прогоревших пут.

— Моя жизнь, кровь и магия принадлежат тебе, Эв! — ломающимся голосом выкрикнула юная графиня. — Держись!

— Беги! Ну же!

Графиня не шевельнулась.

Кап.

— Глупо, — лорд Голден покачал головой, вытаскивая из внутреннего кармана камзола маску Солнцеликого. — Самые бездарно потраченные последние секунды из всех, которые я только видел. — Он повернулся к Лорри. — Нужно было послушать подругу, леди Хенсли. Прожили бы на несколько мгновений дольше.

— Бум, — зачем-то сказала графиня.

И, словно эхом на ее слова, дверь и часть стены с грохотом рассыпались в крошки. Взрывная волна сбила с ног герцога и Лорри. Каменный пол под алтарем задрожал, осыпаясь, и массивная конструкция тяжело завалилась на бок, увлекая меня за собой.

Далекий голос, такой родной и знакомый, прокричал мое имя.

— Эви!

Коул.

Он все-таки нашел нас.

Он вытащит Лорри.

Кап.

Я улыбнулась, радуясь, что в последний миг моей жизни рядом были те, кого я любила всем сердцем.

И умерла.

Темнота.

Непроницаемая и бесконечная, она обволакивала меня невесомым мягким облаком. Баюкала в нежных объятиях и шептала без слов, что мои страдания окончились. Больше не будет боли, холода, страха — только забвение и вечный покой.

Все позади.

Разве не в этом заключено настоящее счастье?

Счастье… за свою недолгую жизнь я почти не успела понять, что это. Нищета, голод, страх, унижение, беспомощность, горе потери близких — вот этого я натерпелась сполна. И хватит.

Хватит.

Мэр… мама… папа… скоро мы воссоединимся. Я чуть-чуть задержалась в пути, но теперь я с вами. Еще немного — и мы снова будем семьей. Навсегда. Вместе. Вечно.

«Нет».

Короткое слово прозвучало в бескрайней пустоте, словно удар сердца. Я распахнула глаза и увидела перед собой две светящиеся капли — серебряную и аметистовую. В их пульсирующем сиянии чувствовалась легкая укоризна.

«Мы ещё не изменили мир к лучшему», — сверкнуло серебро.

«Мы еще не успели познать друг друга», — мигнула теплой искоркой сирень.

«Простите, — одними губами шепнула я. — Простите».

«Нет».

Я обернулась на новый голос. Третья капля с переливами красного и синего медленно подлетела к первым двум и замерла рядом. Я протянула к ней руку, чувствуя исходящие волны тепла, такие родные, такие знакомые…

«Мэр… — голос дрогнул. — Ну хоть ты понимаешь, что я не могу остаться? Мы скоро будем вместе, совсем как раньше…»

«Нет! — яркая вспышка на миг поглотила все вокруг. — Я умерла, чтобы ты жила».

«Но я не могу. Не могу. Во мне ничего не осталось. Моя жизнь, моя кровь, моя магия — все вычерпано без остатка…»

«Нет! — сине-красная капля недовольно сверкнула, воскрешая в памяти образ камня силы Мэр, в глубине которого затаилась последняя тусклая искорка. — Моя жизнь, моя кровь, моя магия принадлежит тебе».

«Моя жизнь, моя кровь, моя магия принадлежит тебе», — голосом Коула повторила сиреневая капля, в которой отражалось невидимое пламя огня в натопленной печи и контуры полутемной кухни.

«Моя жизнь, моя кровь, моя магия принадлежит тебе», — голосом Лорри, отчаянным и ломким, откликнулась серебристая капля, сияя, точно изумрудные глаза графини в последний миг нашего прощания.

«Ты должна жить, Эв, жить за нас обеих. Ты должна быть счастлива».

И что-то вспыхнуло в груди, откликаясь. Сердце… уже остановившееся, но ещё горячее, готовое в любой момент забиться снова.

«Ты должна быть счастлива».

Счастье…

Вихрь образов закружился вокруг меня, подхватывая невесомое тело, увлекая в круговерть бесконечно сменявших друг друга картинок.

Счастье… это искренний смех Лорри. Это насмешливое «Ох, Эв» моей Мэр и мягкая улыбка мамы, которую я бережно хранила в воспоминаниях, словно самое большое сокровище. Это крепость объятий Коула и то неизъяснимое тепло, что рождал внутри его необыкновенный аметистовый взгляд. И многое-многое другое, что только предстояло узнать и почувствовать, если бы судьба отмерила мне еще несколько лет жизни.

Они были правы — Коул, Лорри и Мэр.

Я так хотела жить.

Так хотела сделать все, чтобы увидеть счастье в глазах других и тоже стать счастливой.

«Живи!» — вспыхнуло серебро.

«Живи!» — сверкнула сирень.

«Живи!» — сине-красная капля разделилась на две половинки, словно я и Мэр.

И три ослепительных луча с силой ударили меня в грудь.

«Живи!»

«Живи!»

«Живи!»